Рубцов нестор. Русские ученые, инженеры и путешественники

В начале января 1829 г. в Пара прибыл Ридель. «Он заболел на Риу-Мадейре и выстрадал не меньше нас», - писал Флоранс.134 Ридель прошел по намеченному маршруту, а в сентябре 1828 г. предпринял плавание вверх по Риу-Негру.

12(24) января на зафрахтованном бразильском бриге «Дон Педру I» путешественники отплыли в Рио-де-Жанейро. Плавание продолжалось больше двух месяцев. Оно осложнилось плохой погодой и тем, что капитан брига едва не посадил его на мель вблизи побережья провинции Мараньян. «В продолжение вояжа морской воздух Григорию Ивановичу был полезен, - сообщал позднее Рубцов Нессельроде, - ж/ все, что случилось с ним прежде сего путешествия, [он] обстоятельно рассказал, но что касается с 3-го сентября 1825 г.135 до сего времени ничего не помнит. Случаясь иногда говорить об оном, всегда отвечал, [что] ничего не помнит... Не можно надеяться (как по старости его лет), чтобы мог быть в прежнем разуме».136 «Болезнь такова, - писал о состоянии Лангсдорфа Флоранс, - что не позволит когда бы то ни было в дальнейшем путешествовать с научной целью».137

14(26) марта 1829 г. участники экспедиции прибыли в Рио-де-Жанейро. Лангсдорфа ждали там его старший сын Карл, уже четвертый год слушавший курс математики в местной военной академии, и Вильгельмина с сы¬

новьями Георгом, Генрихом Эрнстом, Вильгельмом и Генрихом, родившимися в 1822, 1823, 1824 и 1827 гг. Манди- ока по просьбе Лангсдорфа была еще в 1827 г. продана государству за 18.3 млн рейсов (около 18.3 тыс. рублей).138 В письмах Кильхену из Куябы от 23 июня (5 июля) и 24 июля (5 августа) 1827 г. ученый благодарил его за содействие в продаже фазенды и сохранении в ней для него «квартиры».139 Однако в письме вице-консулу от 24 октября (5 ноября) того же года Лангсдорф просил снять для него усадьбу с жилым домом.140 Ко времени возвращения путешественника его семья, вероятно, жила в такой снятой близ Рио-де-Жанейро усадьбе.

10(22) апреля 1829 г. Лангсдорф отправил Нессельроде донесение, в котором сообщал, что из-за болезни не может представить отчет об экспедиции. Он просил дать разрешение Риделю и Флорансу продолжить путешествие для того, чтобы выполнить намеченные планы. Тут же приводились сведения о необходимых для этого суммах: 4 тыс. руб. единовременно для покупки вьючных животных, инструментов и т. п. и по 6 тыс. руб. ежегодно.141 6(18) мая Лангсдорф просил Нессельроде об отпуске для лечения в Европе.142 6 сентября Николай I удовлетворил просьбу ученого. Лангсдорф узнал об этом из депеши Нессельроде от 2 октября,143 где, в частности, сообщалось, что вопрос об экспедиции Риделя будет решен после его прибытия в Россию.

Как уже отмечалось, материалы экспедиции отсылались в Петербург с начала 20-х годов. Последние их партии привезли в 1829 г. Рубцов и в 1830 г. Ридель (первый доставил 32 ящика, второй -84). Некоторые рукописи путешественников переслал в Россию с дипломатической почтой первый русский посланник в Бразилии Ф. Ф. Борель (барон Паленца).

Коллекции, составленные Лангсдорфом и участниками его экспедиции, явились ядром южноамериканских собраний академических музеев России. Обширные энтомологические, герпетологические, ихтиологические,144 орнитологические 145 сборы, чучела млекопитающих, более тысячи живых растений, гербарий почти в 100 тыс. экз. (один из самых полных в мире гербариев тропической флоры), образцы минералов, около ста этнографических предметов, несколько сот рисунков, десятки карт и планов, более двух тысяч листов рукописей (дпевников, тру¬

дов, архивных документов, писем), содержащих сведении по географии, ботанике, зоологии, экономике, статистике, истории, этнографии, лингвистике и другим отраслям знаний,- таков был итог этого путешествия. Гербарные образцы Лангсдорфа и Риделя послужили для установления примерно 15% видов бразильской флоры. К. Мартиус, Дж. Радди и другие ботаники назвали в честь Лангсдорфа несколько родов и около 30 видов растений.146

Непреходящую ценность представляют материалы экспедиции по социально-экономической и этнической истории Бразилии, исторической, экономической и физической географии, статистике, языкам индейских племен и многие другие.147 Ведь племена, которые наблюдали Лангсдорф и его спутники, давно не существуют, изменились ландшафты, запечатленные на рисунках художников экспедиции. В коллекции, собранной ученым, широко представлены документы эпохи рабства в Бразилии; они стали особенно ценными после 1888 г., когда в этой стране был издан специальный декрет об уничтожении подобных материалов.

Обработать коллекции и дневники Лангсдорф, разумеется, не смог. Не сделали этого и другие участники экспедиции. Л. Ридель до 1836 г. состоял в Рио-де-Жанейро на русской службе, много путешествовал и коллекционировал для Петербургского ботанического сада. Он умер в Бразилии в 1861 г. Там же умер в 1879 г. и Э. Флоранс. Э. П. Менетрие и Н. Г. Рубцов, хотя и прожили долгие годы в Петербурге (первый умер там в 1861 г., второй - в 1874 г.), были далеки от того, чтобы заняться обработкой архива экспедиции, в которой принимали участие в молодости.

Весной 1830 г. Лангсдорф с семьей покинул Рио-де- Жанейро. В августе он был в Антверпене, где у Виль- гельмины родился пятый сын - Адольф, а в октябре - в Великом герцогстве Баденском, в небольшом курортном местечке близ Раштатта, откуда было отправлено последнее из его донесений Нессельроде.148 Затем Лангсдорф переехал в Лар, где в 1827 г. умер его отец и продолжал жить его сводный брат - виноторговец Вильгельм Генрих. Наконец семья Лангсдорфов окончательно обосновалась во Оренбурге.

Климат южной Германии довольно быстро восстановил физические силы Лангсдорфа, но его психическое

состояние не улучшалось. ~В апреле 1831 г. Лангсдорф обратился к непременному секретарю Петербургской Академии наук П. Н. Фуссу - сыну некогда покровительствовавшего ему Николая Ивановича Фусса - с просьбой предоставить отпуск до полного выздоровления. Однако приложенное к письму заключение фрейбургского врача доктора Бозена не оставляло никаких надежд на скорое излечение и на возможность приезда ученого в Россию. Бозен писал, что вследствие перенесенной тропической лихорадки Лангсдорф страдает расстройством памяти: пе помнит о том, что произошло в последние годы, хотя и сохранил отчетливые воспоминания о своих ранних путешествиях.149

В июне 1831 г. Лангсдорф был уволен из Академии наук, а несколько раньше, в феврале, - из ведомства иностранных дел.150 Он получил от правительства России пожизненную пенсию - 1000 рублей в год, а в 1837 г. Лангсдорф и члены его семьи были приняты в баденское подданство.

Шли годы, но для Лангсдорфа время как будто остановилось. «Уютный и дружелюбный, - писал о нем один из современников, - Лангсдорф тихо жил в кругу своей семьи... Восход солнца всегда заставал его за письменным столом, погруженным в работу, но это могло лишь доказать, что его воля и усердие пережили умственные силы... Только изредка в беседе с кем-нибудь из ученых ум его оживлялся, и в Ъти минуты можно было догадываться о том, каким он был в прежние годы».151

В конце жизни Лангсдорфа снова ждали испытания. Весной и летом 1849 г. Фрейбург стал ареной бурных революционных событий. Они непосредственно коснулись и семьи ученого: сыновья Лангсдорфа - Георг, Генрих и Адольф - оказались в числе активных участников ба- денско-пфальцского восстания. После его поражения Георгу и Генриху пришлось бежать в США. Девятнадцатилетнего Адольфа, присоединившегося к повстанцам вместе с полком, в котором он был лейтенантом, изгнали из армии. Лангсдорф тяжело переживал вынужденную разлуку с сыновьями. 17 (29) июня 1852 г. непродолжительная болезнь свела его в могилу.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В последние годы в связи с интенсивным развитием политических, экономических и культурных связей СССР со странами Латинской Америки и США изучение научного наследия академика Г. И. Лангсдорфа стало одной из важных задач советской американистики. Во многих архивах Советского Союза было проведено тщательное выявление материалов о жизни и деятельности Г. И. Лангсдорфа, получены документы из ряда зарубежных архивов, завершена расшифровка всех трудночитаемых рукописей ученого. Архив бразильской экспедиции 1821- 1829 гг. стал предметом детального исследования как источник по истории и этнографии Бразилии первой трети XIX в. Были изучены дневники путешественника, его неопубликованные труды, коллекция исторических документов, собранная им в Бразилии, история экспедиционного архива, историография экспедиции, архивные материалы Н. Г. Рубцова, Э. П. Менетрие, Л. Риделя, Э. Флоранса, А. Тонэя, М. Ругендаса. В 1973 г. было издано научное описание материалов экспедиции Лангсдорфа в Бразилию, хранящихся в архивах СССР.1 В этой книге приведены сведения почти о восьмистах рукописях, картах и рисунках. Была составлена библиография научных трудов Г. И. Лангсдорфа и дана их научная оценка. Проведенные исследования показали уникальную ценность материалов экспедиции Г. И. Лангсдорфа для изучения исторического прошлого бразильского народа. Большое значение имеют труды путешественника и для исследования географии, истории и этнографии Северной Америки, а также Азии и Океании.

Георг Генрих фон Лангсдорф, известный в России как Григорий Иванович Лангсдорф, родился в 1774 году в немецком городке Велльштейн. Он учился в Гёттингенском университете и в 1797 году получил степень доктора медицины. В 1802 году он стал иностранным членом-корреспондентом Петербургской Академии наук. В 1803—1806 годах совершил на шлюпе «Надежда», под командованием И. Ф. Крузенштерна, плавание из Копенгагена вокруг мыса Горн в Петропавловск-Камчатский и оттуда к Японии и в Северо-Западную Америку; в 1807 из Охотска через Сибирь приехал в Петербург.

В декабре 1812 года Лангсдорф был назначен российским генеральным консулом в Рио-де-Жанейро. Эта должность была учреждена после издания в 1810 году манифеста об открытии русско-бразильской торговли. Рио-де-Жанейро рассматривался как опорный пункт для кораблей, следующих из Европейской России в Русскую Америку. Консулу надлежало оказывать экипажам кораблей всяческое содействие, изучать бразильский рынок и спрос на русские товары. Весной 1813 года Лангсдорф вместе со своей женой прибыл в Рио-де-Жанейро.

Весной 1821 года Лангсдорф приехал в Петербург, передал в Академию наук часть минералогических и зоологических коллекций, которые он успел собрать за годы службы в Бразилии, а также представил Общему собранию академиков отчет о проведенных там исследованиях. Научная деятельность Лангсдорфа получила одобрение коллег.

13 июня Лангсдорф представил вице-канцлеру К. В. Нессельроде проект экспедиции во внутренние области Бразилии. Согласно проекту круг задач будущей экспедиции был широк и разнообразен: «Ученые открытия, географические, статистические и другие исследования, изучение неизвестных до сих пор в торговле продуктов, коллекции предметов из всех царств природы». Ходатайство Лангсдорфа увенчалось быстрым успехом. 21 июня Александр I взял экспедицию под свое покровительство и подписал рескрипт о финансировании экспедиции за счет средств ведомства иностранных дел. На нужды экспедиции российское государство ассигновало 40 тысяч рублей единовременно и по 10 тысяч рублей ежегодно, причем продолжительность экспедиции нигде не оговаривалась, а ежегодная субсидия затем была увеличена до 30 тысяч рублей.

Для участия в экспедиции были привлечены специалисты по разным областям знаний. В ней приняли участие астроном и картограф Н. Г. Рубцов, ботаник Л. Ридель, зоологи Э. П. Менетрие и Х. Гассе, художники М. Ругендас, Г. Флоранс и А. Тонэй. Среди спутников ученого был охотник и чучельник Г. Фрейрес.

2 Провинция Рио-де-Жанейро

В 1822—1823 годах участники экспедиции осваивались с местным жарким климатом и знакомились с провинцией Рио-де-Жанейро. Служебные дела удерживали Лангсдорфа в столице. Первые полгода экспедиционный отряд в составе Менетрие, Ругендаса и Рубцова безвыездно находился в Мандиоке — поместье Лангсдорфа. С марта по август 1822 года окрестности поместья были исхожены вдоль и поперек. Менетрие знакомился с местной фауной, ходил на охоту и собрал неплохую коллекцию животных. Ругендас делал зарисовки рыб, земноводных, млекопитающих и присматривался к стране, ее природе и жителям. Рубцов испытывал привезенные из Англии астрономические и метеорологические инструменты.

В сентябре из-за нараставшей нестабильности в Бразилии, Лангсдорф решил на время удалиться из столицы и переждать неспокойное время, путешествуя в ее окрестностях. Он отправился в горный район Серра-душ-Оргауш, расположенный поблизости от Рио-де-Жанейро. За три месяца члены экспедиции обследовали значительную часть столичного округа. Конечной целью поездки стала швейцарская колония Нова-Фрибургу. Лангсдорф провел у соседей около двух недель и подробно изучил хозяйственный уклад колонии.

11 декабря 1822 года Лангсдорф и его спутники возвратились в Мандиоку, где их ждал ботаник Ридель. Весь следующий год центром научной жизни экспедиции была Мандиока. Однако поместье оказалось тесным для исследователей, которые мечтали о большом путешествии в глубь страны.

3 Провинция Минас-Жерайс

В мае 1824 года экспедиция отправилась по новому маршруту — в процветающую провинцию Минас-Жерайс, область добычи золота и алмазов. Алмазные прииски в провинции Минас-Жерайс были объединены в отдельный, так называемый Алмазный округ, посещение которого было конечной целью путешествия Лангсдорфа и его спутников в 1824 году.

8 мая экспедиция покинула Мандиоку и отправилась на север. Двигаясь в Алмазный округ, исследователи совершали по пути радиальные экскурсии. «Местность, через которую мы ехали, дикая, сплошь девственный лес, только время от времени можно было видеть возделанное поле, капоэйру и россио. Нам пришлось подниматься на крутые горы и спускаться с них, и мы видели несколько великолепных деревьев, которые, вырастая из глубоких долин, поднимались выше дороги, проходившей на высоте 100 футов», — писал Лангсдорф.

Постепенно местность становилась низменной — спутники достигли крупнейшей в столичной провинции реки Параиба. На берегу располагались лодочная переправа и таможня: каждый проезжающий должен был предъявить паспорт и заплатить пошлину за проезд. Скорость передвижения экспедиции была невелика — капризные мулы плохо слушались погонщиков, сбрасывали поклажу и убегали в лес, где их приходилось подолгу искать. Наконец, путешественники добрались до границы двух провинций — нового моста у реки Параибуны. После переправы начался постепенный подъем в гору. По дороге то и дело встречались одинокие жалкие лачуги, повсюду царила бедность.

1 июня 1824 года отряд Лангсдорфа достиг города Барбасены. Путешественники обследовали его окрестности — местечки Сан-Жуан-дел-Рей и Сан-Жозе. Выехав из Барбасены, экспедиция посетила прежде почти неизвестные и географически неопределенные районы Минас-Жерайса, прошла берегами рек Риу-дас-Мортес и Риу-дас-Помбас. Путешественникам удалось побывать в селениях индейцев короадо, пури и коропо и собрать множество ценнейших материалов об их жизни.

После нескольких дней пути по лесам и вдоль берега реки Помбу отряд путешественников добрался до селения Дескоберта-Нова, рядом с которым находились золотые прииски. Узкая долина была главным местом добычи, причем золотоискателями были и стар, и млад: «Добыча золота, — писал Лангсдорф, — велась без всякого сознательного плана, как попало, день за днем. Здесь это дело довело людей до настоящего безумия». Лангсдорф сообщал о последствиях безудержной погони за золотом: «Богатые залежи золота послужили причиной первой волны поселенцев в здешние места, а разгром и опустошение, произведенные здесь в результате поисков золота, почти невообразимы. Горы и долины покрыты рытвинами и канавами, как после наводнения, а жажда золота столь прочно укоренилась, что многие люди до сих пор выискивают еще не тронутые участки гор и роют там наудачу. Они играют в эту лотерею и предпочитают, лелея неверную надежду на золото, переносить голод, нежели добывать более надежное пропитание, занимаясь сельским хозяйством».

Через город Марианну, бывший некогда центром провинции, исследователи достигли новой столицы — Оуро-Прето. Благодаря любезности президента провинции Лангсдорф начал собирать коллекцию документов по истории экономики и этнографии Бразилии. «Президент провинции, по нашему генерал-губернатор, Жозе Тейшейра-да-Фонсека-Васконселус, — докладывал Лангсдорф графу Нессельроде 1 октября 1824 года, — показал мне много географических карт и статистических таблиц, которые раньше считались государственной тайной, и позволил снять копии с них».

Из Оуро-Прето экспедиция направилась по малопосещаемым дорогам в район алмазов, и следующую остановку сделала в местечке Каэте. Стоял конец сентября, уже зацвели многие весенние растения, и ботаник ревностно составлял гербарий. «Господин Ридель вернулся сегодня с богатой добычей, на этот раз за один маршрут он собрал больше растений, чем когда-либо; вся бумага, которую он взял с собой, была заполнена растениями для просушки», — писал Лангсдорф.

К началу ноября экспедиция прибыла в местечко Барра-де-Жекитиба. Именно здесь 1 ноября 1824 года произошла стычка Лангсдорфа с Ругендасом, закончившаяся увольнением художника. Лангсдорф настаивал на том, чтобы он дал письменное обязательство, что в соответствии с контрактом никого не ознакомит с рисунками, сделанными во время экспедиции, пока сам Лангсдорф не опубликую свое описание путешествия. Требование Лангсдорфа не было удовлетворено: Ругендас самостоятельно издал свои бразильские рисунки в 1827 году.

Из Барра-де-Жекитибы путешественники направились в пустынную местность и внимательно осмотрели не исследованную в научном отношении часть Серра-да-Лаппа, где вынуждены были задержаться на две недели из-за наступивших дождей. 4 декабря, когда погода наладилась, они двинулись в путь, и 11 декабря достигли главного города Алмазного округа — Тежуку. В Тежуке Лангсдорфу показали алмазы, найденные за последние 3 месяца. «Все были крупнее одного карата, а самый большой — 14 каратов», — с восторгом записал ученый. Ему показали и фальшивые алмазы, которые появлялись в продаже, и подарили весь имеющийся запас подделок как не имеющих ценности. Члены экспедиции получили возможность съездить на крупнейшее месторождение из открытых в новое время — Паган, где им позволили поучаствовать в промывании породы в поисках алмазов. Им удалось намыть более 50 камней.

В феврале 1825 года экспедиция возвратилась в Мандиоку с огромным багажом. В 29 ящиках были минералы, в 15 — гербарий, включавший 1400 видов растений, остальные ящики были заполнены 23 шкурами различных млекопитающих и 398 — чучелами птиц и различными этнографическими предметами. Все экспедиционные материалы были переправлены в Петербург. В их числе было 9 карт местности, вычерченных Рубцовым, и прекрасные коллекции пейзажей, исполненные Ругендасом. Лангсдорф и его спутники собрали статистические, политические, физические и географические сведения о провинции Минас-Жерайс — одной из самых населенных и экономически развитых частей Бразилии. Лангсдорф познакомился с бытом, языком, верованиями, обычаями и хозяйственным укладом местного населения.

4 Провинция Сан-Паулу

После непродолжительного отдыха путешественники начали подготовку к самому большому и трудному этапу экспедиции. В этом путешествии уже не участвовал Менетрие, срок контракта которого истек. На его место был принят молодой немецкий врач и зоолог Христиан Гассе. В составе экспедиции появились два молодых французских художника — Тонэй и Флоранс. Лангсдорф выработал план исследования внутренних областей Бразилии и сообщил о нем в Петербург главе внешнеполитического ведомства Нессельроде. Он предполагал исследовать провинцию Сан-Паулу, далее направиться в Гояс и Мату-Гросу, спуститься по рекам Мадейра или Такантис до Пара, а затем по суше возвратиться в Рио-де-Жанейро.

Изучение провинции Сан-Пауло продолжалось с сентября 1825 года до мая 1826 года. Первым городом на пути был город Сантус — крупная гавань и торговый центр, где путешественники встретили явные следы деятельности иезуитов. Далее они отправились в Кубатан и 27 сентября достигли столицы провинции города Сан-Паулу — одного из самых красивых городов Бразилии в то время. В октябре 1825 года путешественники наблюдали пышные торжества в честь правителя Педру I. Тонэй задержался в Сан-Паулу, где по просьбе президента написал для правительственного здания портрет императора. Остальные члены экспедиции отправились дальше.

Путешественники проехали через города Жундиаи, Иту и Сорокаба и надолго задержались на железоделательной мануфактуре в Ипанеме. Находясь в городке Иту, Лангсдорф пришел к заключению, что плавание по рекам провинции Мату-Гросу гораздо целесообразнее сухопутного маршрута. Было решено двигаться из городка Порту-Фелис по рекам Тиете, Парана, Риу-Парду, Камапуан, Кошин, Такуари, Парагвай, Сан-Лоуренсу и Куяба в город Куяба, а затем плыть в Пара. Приготовления к плаванию и ожидание сухого сезона задержали путешественников. Тем временем Ридель в Порту-Фелис собрал и описал 500−600 живых растений и составил коллекцию редких семян.

22 июня 1826 года на 8 лодках с командой около 30 человек (исключая Гассе, который выбыл из состава экспедиции) путешественники отправились вниз по реке Тиете. «Перед нами темная вуаль. Мы покидаем цивилизованный мир и будем жить среди индейцев, ягуаров, тапиров, обезьян», — записал Лангсдорф в дневнике накануне отправления. На каждой лодке по приказу Лангсдорфа был укреплен русский военно-морской флаг. Плавание по извилистой, порожистой, со множеством водопадов и мелей Тиете было нелегким. Лодки часто приходилось разгружать, и только после этого проводить их через опасные места, груз же переносили берегом. Людей донимали москиты, муравьи портили вещи, многочисленные насекомые откладывали личинки в поры кожи. Ридель, Флоранс и Тонэй страдали от сильной сыпи и зуда. Но великолепие окружающей природы вознаграждало за все трудности походной жизни.

«По обеим сторонам реки густой лес, и в оном водятся тигры, а в реке змеи сукури и крокодилы. Змей видели длиною 15 фут, но сказывают род сих змей гораздо длиннее бывают. Крокодилы длиною 6 фут, водится довольно и во время остановки ловили достаточно для всех», — писал Рубцов. Шкуры кабанов, тапиров и обезьян препарировали для коллекций, а мясо использовали в пищу. Путешественники ловили рыбу, собирали яйца черепах, несколько раз варили бульон из удава, который всем пришелся по вкусу.

В конце июля экспедиция преодолела два крупных водопада — Аваньяндава и Итапуре. В обоих случаях пришлось полностью разгрузить лодки и перенести весь груз по суше. «Водопад Итапуре — одно из прекраснейших мест природы, — писал Лангсдорф, — красота и великолепие которого может только удивлять, но не поддается описанию. От силы падающей воды дрожит под ногами земля. Шум и рев кажутся вечным громом. Радуги в любом направлении, куда ни обратится взор путешественника».

11 августа спуск по Тиете был завершен. Пройдя около 600 км, экспедиция добралась до широкой и спокойной Параны. 13 августа исследователи двинулись вниз по Паране и спустя несколько дней вошли в один из ее притоков — Риу-Парду. Теперь предстояло подниматься против течения. И без того нелегкий путь против течения реки крайне осложняла бесконечная вереница водопадов. Этот этап экспедиции оказался самым тяжелым, но и самым интересным на пути в Куябу. Наконец, пройдя за 110 дней 2000 км и преодолев на своем пути 32 водопада, экспедиция достигла фазенды Камапуан, где путешественники провели полтора месяца, отремонтировали лодки и запаслись продовольствием.

22 ноября исследователи продолжили плавание по коварной реке Кошин: ее стремительное течение заставляло все время быть начеку. В начале декабря экспедиция вошла в более спокойную реку Такуари, по которой нужно было спуститься до реки Парагвай. Экспедиции предстояло странствовать по обширному болотистому району Пантанал. Мириады москитов были настоящим бедствием в этих местах. Не смотря на рои насекомых, участникам экспедиции приходилось писать, рисовать, препарировать, изготовлять чучела. Стояла нестерпимая жара, и даже ночь не приносила облегчения, насекомые совершенно лишили людей сна. Появились стаи кровожадных пираний. Путешественники убедились в прожорливости этих хищных рыб, бросив в воду труп убитой обезьяны: уже через минуту от ее мяса ничего не осталось, а вода кругом кипела от движения рыб.

4 января 1827 года экспедиция добралась до Албукерке и стала подниматься вверх по течению реки Куяба. Путешественников сопровождали группы индейцев гуана и гуато, искавших в пути до Куябы защиту от восставших племен воинственных гуайкуру. Европейцы собрали богатый этнографический материал, побывав в нескольких индейских селениях. Начался период дождей, и воды Пантанала превратились в огромное безбрежное озеро. Несколько недель члены экспедиции вынуждены были провести в лодках. Спали кто в лодках, кто в гамаках, привязанных к торчащим из воды деревьям. Наконец 30 января 1827 года, спустя 7 месяцев после отплытия из Порту-Фелис, оставив позади 4000 км, экспедиция достигла Куябы.

5 Провинция Мату-Гросу

Город Куяба — столица провинции Мату-Гросу — лежит в самом сердце Южной Америки. С апреля 1827 года путешественники принялись за исследование провинции Мату-Гросу, огромная и малонаселенная территория которой в то время была почти не изучена. Российская экспедиция провела в Куябе почти год, совершая длительные экскурсии по окрестностям. Своей временной базой путешественники сделали городок Гимараэнс, расположенный в 20 км от столицы провинции. Во время поездки в округ Сера-да-Шапада его живописные скалы зарисовали Флоранс и Тонэй.

В конце июня экспедиция возвратилась в Куябу. Весь июль и август Лангсдорф и его спутники провели в разнообразных экскурсиях по провинции: Ридель и Тонэй побывали в Диамантину, Флоранс и Рубцов отправились в город Вилла-Марию (Сан-Луис-ди-Касерис), расположенный примерно в 300 км от Куябы. По дороге путешественники остановились в фазенде Жакобина, где встретились с индейцами восточной группы бороро. В Рио-де-Жанейро были отправлены самые ценные рисунки и документы, естественнонаучные коллекции и множество этнографических экспонатов.

В ноябре 1827 года Лангсдорф разделил экспедицию на два отряда. Сам Лангсдорф, Рубцов и Флоранс направлялись к истокам Парагвая, Куябы и Аринуса — одной из их задач стала разведка малоизвестных алмазных приисков. Ридель и Тонэй должны были двигаться на запад и по рекам Гуапоре, Маморе, Мадейра и Амазонка достичь устья Риу-Негру, где они должны были ждать других путешественников.

21 ноября Ридель и Тонэй отправились в путь. Они посетили селения индейцев западной группы бороро, где Тонэй сделал серию этнографических зарисовок. Рисунки были выполнены в течение однодневного пребывания среди бороро и раскрашены впоследствии по памяти, поэтому большинство из них не вполне точно передают цвет кожи этих индейцев. В Вилла-Белла, в покинутом дворце губернатора провинции, Тонэй скопировал серию портретов португальских королей и губернаторов провинции Мату-Гросу. Из Вилла-Белла путешественники совершали экскурсии к пограничным пунктам Бразилии близ Боливийской границы, а затем двинулись на юг к индейскому селению Казалваску. Для Тонэя это путешествие оказалось последним — 5 января 1828 года он утонул в реке Гуапоре, пытаясь переплыть ее. Тело молодого художника было найдено лишь на второй день на берегу реки. После гибели Тонэя, потрясшей всех участников экспедиции, Ридель один продолжал путешествие по намеченному ранее плану. Несмотря на трудности, он сохранял бодрость духа и завидную работоспособность. Совершив спуск по Гуапоре и Маморе, Ридель в мае 1828 года на берегах Мадейры наблюдал быт и нравы индейцев племени карипуна, а лето провел в местечке Борба, находившемся на расстоянии около 150 км до впадения Мадейры в Амазонку. В сентябре 1828 года Ридель прибыл в Манаус и предпринял экскурсию вверх по Риу-Негру. Он отправился в Сантарен, а затем 9 января 1829 года прибыл в Пара (Белен). Таким образом, Ридель выполнил поручение руководителя экспедиции обследовать бассейн Амазонки вплоть до границы испанских владений.

Отряд Лангсдорфа в середине декабря 1827 года прибыл в Диамантину — небольшой городок, центр добычи алмазов в северной части провинции Мату-Гросу. Дожди задержали путешественников в Диамантину на три месяца. Лангсдорф воспользовался нежданным досугом и написал работу по географии Мату-Гросу. За это время путешественники посетили несколько селений-приисков. Лангсдорф был очень доволен результатами этих поездок, во время которых он приобрел немало редких экземпляров алмазов: «В течение двух месяцев я составил такую коллекцию алмазов, какую до меня никому не удавалось собрать, — писал он. — Она может быть украшением любого кабинета».

В марте 1828 года экспедиция выступила на север, к Риу-Прету, и через 20 км оказалась в местечке Порту-Велью, где свирепствовала лихорадка. Из-за проволочек местной администрации участникам экспедиции пришлось прожить на берегу Риу-Прету более двух недель. Эта задержка стала для экспедиции роковой — заболели Рубцов, Флоранс, дольше всех держался Лангсдорф. Вырваться из «гиблого места» удалось только 31 марта 1828 года. Лодки экспедиции пустились в плавание по Риу-Прету. Оно оказалось очень тяжелым — упавшие во время наводнения деревья то и дело преграждали реку, нередко путь для лодок приходилось просто прорубать. Между тем число заболевших возрастало с каждым днем. У Лангсдорфа начались сильные приступы лихорадки, но, несмотря на это, он по-прежнему продолжал свои наблюдения и делал записи в дневнике. Всеми доступными ему средствами Лангсдорф лечил и себя, и своих спутников.

В апреле во время пребывания в селениях индейцев апика Лангсдорф мог передвигаться уже только при помощи сопровождающего. Флоранс, единственный трудоспособный член экспедиции, подробно описал обитавших здесь индейцев апиака и сделал зарисовки. В конце апреля, когда экспедиция спускалась по реке Журуэне, из 34 членов отряда здоровы были лишь 15, из них 7 уже переболели лихорадкой. Флоранс записал в своем дневнике: «Г-н Лангсдорф и Рубцов были так слабы, что не могли выбраться из своих гамаков и совсем потеряли аппетит. Ежедневно в один и тот же час возвращался озноб, которому предшествовали такие сильные приступы лихорадки, что заставляли их издавать прерывистые стоны и судорожно корчиться, отчего даже качались деревья, на которых были подвешены гамаки, москитэро и навесы».

Флоранс руководил движением отряда, преодолением порогов, водопадов и мелей, пополнял запасы питания, выменивая их у индейцев на ножи, топоры и ожерелья. В мае на берегах реки Тапажос экспедиция встретилась с индейцами мандуруку. Впереди экспедицию ожидали новые неприятности. Обессиленные европейцы не смогли без потерь справиться с сильным течением и водоворотами. Разбилась одна из лодок, другая была серьезно повреждена. Путешественникам пришлось сделать почти двухнедельную стоянку, чтобы изготовить новую лодку. К 20 мая новая лодка была готова, и экспедиция продолжила плавание. Именно в тот день Лангсдорф сделал последнюю запись в своем дневнике: «Обрушившиеся дожди нарушили весь покой. Мы намереваемся теперь идти в Сантарен. Наша провизия убывает на глазах, мы должны стараться ускорить наше движение. Мы должны еще перейти водопады и другие опасные места на реке. Если захочет Бог, мы сегодня продолжим наш путь. Провизия уменьшается, но мы еще имеем порох и дробь». На этом дневник Лангсдорфа обрывается. Болезнь совершенно изнурила ученого, и через несколько дней его спутники с ужасом заметили у своего начальника признаки помешательства и потери памяти. Теперь единственной целью путешественников стало желание как можно быстрее добраться до Рио-де-Жанейро.

18 июня они встретили шхуну, идущую в Сантарен. 16 сентября участники экспедиции прибыли в Пара, где четыре месяца ждали ботаника. «Наконец явился и он, — записал Флоранс, — тоже худой и переменившийся от болезней, схваченных на Рио-Мадейра, где он, со своей стороны, выстрадал столько же, сколько и мы».

26 марта морем экспедиция добралась до Рио-де-Жанейро. Впервые европейские ученые пересекли западную часть Бразильского плоскогорья, преодолев около 20 порогов и водопадов и исследовав р. Тапажос от одного из его истоков Аринуса до устья (около 2000 км).