Кто был идейным вдохновителей иосифлян. V3: Политические и правовые учения в период ранних буржуазных революций

Не буду пересказывать историю конфликта между иосифлянами и нестяжателями – об этом и так написано достаточно много. Напомню лишь суть. Нестяжатели, идеологом которых был Нил Сорский, считали, что монастыри не должны иметь никакого имущества, а жить им надлежит исключительно трудами монастырской братии; всё остальное о нестяжателях фактически сказано в их названии. В то же время Иосиф Волоцкий и его последователи, в отличие от идеалистов-нестяжателей, стояли на противоположных, по сути дела, идейных и мировоззренческих позициях, будучи своего рода церковными прагматиками. Иосиф Волоцкий считал, что монастыри должны иметь в своей собственности земли вместе с проживающими на этих землях крепостными крестьянами, а также – иные виды доходов. Справедливости ради, впрочем, следует отметить, что сам Иосиф Волоцкий, как свидетельствуют исторические источники, вёл предельно аскетический образ жизни, будучи настоятелем монастыря, обитал в кельи, которую сам же для себя и построил своими же собственными руками, прощал личные обиды, проявляя при этом поистине чудеса христианского смирения, а в период неурожая ежедневно за счёт монастырских запасов накрывал столы для всех без исключения крестьян из близлежащих деревень. Так что он явно не искал для себя выгоды. Он, всё же, скорее всего, руководствовался соображениями блага Церкви, суть которого сам, быть может, понимал ложно.

Как мы знаем из истории, в конечном счёте, восторжествовала точка зрения иосифлян. По-другому, собственно говоря, и быть не могло.

Лично я же в последнее время всё чаще и чаще ловлю себя вот на какой мысли. Иосифляне вошли в историю под названием, полученным по имени их идеолога и вдохновителя Иосифа Волоцкого, о чём только что было сказано, вместе с тем нестяжатели вошли в историю, не отождествляясь с чьим-либо именем, несмотря на тот факт, что у них был не менее яркий и пламенный идейный и духовный вдохновитель Нил Сорский. И в этом, пожалуй, проявилось удивительное христианское смирение, воплотившись в форме, если можно так сказать, коллективного подсознательного.

Впрочем, вот ещё о чём стоило бы сказать. Об иосифлянах и нестяжателях мы судим во многом с позиций сегодняшнего дня и наших нынешних знаний и исторического опыта. С позиций же той эпохи… Откуда нам, в конце концов, знать, что было бы в том случае, если бы тогда всё же восторжествовала точка зрения нестяжателей, чем обернулся бы их чистый, простодушный – хотя, и бесконечно прекрасный – идеализм?!

Почему-то приходит на ум аналогия – конечно же, как и любая аналогия, явно хромающая – с деятельностью египетского фараона Эхнатона, столь превозносимого прогрессивной интеллигенцией 19го и 20го веков, пытавшегося в языческом Египте, издревле исповедовавшем многобожие, утвердить единобожие. Как-то, помню, у английского писателя Клайва С. Люиса прочитал такое рассуждение, что, мол, подобная деятельность Эхнатона нам сегодня, действительно, кажется заслуживающей уважения, в то время, как мы, на самом же деле, не знаем и не можем знать всех обстоятельств той эпохи, и потому, естественно, не можем поручиться, что если бы (хотя история, как известно, не имеет сослагательного наклонения) тогда в Египте и удалось ввести единобожие в его тогдашнем понимании (а ни в каком другом понимании его в то время быть не могло, и здесь является излишним вообще что-либо объяснять), то не приняло бы оно такие уродливые формы, что было бы ещё хуже любого самого отвратительного язычества, поэтому и не попустил Господь Бог Эхнатону осуществить его – пусть даже изначально, возможно, и благие – намерения.

И. получили по имени главы движения Иосифа Волоцкого. Вначале И. выражали интересы удельно-княжеской оппозиции и выступали против великокняжеской власти. На соборе 1503 И. добились отклонения проекта ликвидации монастырского землевладения, с к-рым выступили т.н. , поддержанные Иваном III. На соборе 1504 И. добились осуждения новгородско-московских "еретиков" и жестокой расправы над ними. С этого времени И. поддерживали теорию о божеств. происхождении царской власти, выдвинутую Иосифом Волоцким, после смерти Иосифа Волоцкого И. возглавил Даниил, бывший с 1522 по 1539 митрополитом "всея Руси". Во главе с Даниилом И. продолжали ожесточ. борьбу с "еретиками" и нестяжателями, добились суда над Вассианом Косым и Максимом Греком. Противоеретич. Даниила, направленная против выделявшегося в реформац. движении 1-й пол. 16 в. народного течения, носила обнаженно классовый, политич. . Выступая против еретич. движений, Даниил отождествлял критику православных догм со стороны "еретиков" с нападками на политич. строй. Представляя собой контрреформацию на рус. почве, И. приняли активное участив и в церк. соборах сер. 16 в., осудивших Матвея Башкина и Феодосия Косого. В борьбе с "еретиками" И. стремились перенять исп. инквизиции. Взгляды И. восторжествовали в борьбе со взглядами нестяжателей и были до сер. 16 в. теорией господствующей церкви.

Лит.: История философии, т. 1, М., 1957, с. 271; Рыбаков Б. А., Воинствующие церковники XVI в., "Антирелигиозник", 1934, No 3; Будовниц И. У., Русская публицистика XVI века, М.–Л., 1947; Зимин Α. Α., О политической доктрине Иосифа Волоцкого, "Тр. Отд. др.-рус. лит-ры. [Ин-т рус. лит-ры]", 1953, т. 9; Лурье Я. С., Краткая редакция "Устава" Иосифа Волоцкого – памятник идеологии раннего иосифлянства, там же, 1956, т. 12; Казакова Н. А. и Лурье Я. С., Антифеодальные еретические движения на Руси XIV – начала XVI века, M.–Л., 1955; Зимин А. А., И. С. Пересветов и его современники, М., 1958, ч. 1, гл. 2; Клибанов А. И., Реформационные движения в России в XIV – первой половине XVI вв., М., 1960, с. 210–11, 259–60; Лурье Я. С., Идеологическая в русской публицистике конца XV – нач. XVI вв., М.–Л., 1960.

В. Корецкий. Москва.

Философская Энциклопедия. В 5-х т. - М.: Советская энциклопедия . Под редакцией Ф. В. Константинова . 1960-1970 .

ИОСИФЛЯНЕ

ИОСИФЛЯНЕ - представители религиозно-политического направления в Русской православной церкви . 15-16 в., сторонники и последователи Иосифа Волоцкого. Видные представители: митрополиты Макарий, Даниил, старец Филофей, архиепископ Феодосии и др. Иосифляне выступали за союз церкви и государства, начиная с укрепления и защиты духовного авторитета главы государства (теории о божественном происхождении царской власти, Москва - Третий Рим) и кончая участием в решении ряда социальных проблем (помощь нищим, голодающим). Во защиты церковно-государственных устоев добивались жестокой расправы с еретиками, требовали от православных строгого соблюдения церковных обрядов и установлений. Иосифляне боролись против попыток нестяжателей ликвидировать или ограничить церковное землевладение, подкрепляя свою позицию ссылками на богатством и процветанием содействовать укреплению позиции церкви. Со временем иосифлянство превратилось в официальную идеологию Русской православной церкви.

Лит.: Лурье Я. С. Идеологическая борьба в русской публицистике кон. 15-нач. 16 в. М.-Л., 1960.

E. H. Бутузкина

Новая философская энциклопедия: В 4 тт. М.: Мысль . Под редакцией В. С. Стёпина . 2001 .

Смотреть что такое "ИОСИФЛЯНЕ" в других словарях:

- (осифляне), церковно политическое течение в русском государстве конца 15 середины 16 вв. Идеолог Иосиф Волоцкий. В борьбе с нестяжателями отстаивали незыблемость церковных догм, защищали церковно монастырское землевладение … Современная энциклопедия

- (осифляне) церковно политическое течение в Русском государстве кон. 15 сер. 16 вв., идеолог Иосиф Волоцкий. В борьбе с нестяжателями отстаивали незыблемость церковных догм, защищали церковно монастырское землевладение … Большой Энциклопедический словарь

- (осифляне), последователи Иосифа Волоцкого, выступавшие в конце 15 середине 16 вв. с критикой нестяжателей. Отстаивали незыблемость церковных догматов, необходимость церковно мо настырского землевладения. Защищали тезис о богоустановленности… … Русская история

Иосифляне - (осифляне), церковно политическое течение в русском государстве конца 15 середины 16 вв. Идеолог Иосиф Волоцкий. В борьбе с нестяжателями отстаивали незыблемость церковных догм, защищали церковно монастырское землевладение. … Иллюстрированный энциклопедический словарь

У этого термина существуют и другие значения, см. Иосифляне (значения). Иосифляне (Осифляне) последователи Иосифа Волоцкого, представители церковно политического течения в Русском государстве в конце XV середине XVI веков,… … Википедия

- (осифляне), церковно политическое течение в Русском государстве конца XV середины XVI вв., идеолог Иосиф Волоцкий. В борьбе с нестяжателями отстаивали незыблемость церковных догм, защищали церковно монастырское землевладение. Первоначально были… … Энциклопедический словарь

Осифляне, представители церковно политического течения в Русском государстве в конца 15 16 вв., выражавшие интересы воинствующей церкви. Своё название получили как последователи Иосифа Волоцкого (См. Иосиф Волоцкий). Экономической основой … Большая советская энциклопедия

Осифляне, представители церк. политич. течения в Рус. гос ве в кон. 15 16 вв., выражавшие интересы воинствующей церкви. Свое назв. получили как последователи Иосифа Волоцкого. Экономич. основой влияния И. являлось крупное монастырское… … Советская историческая энциклопедия

Иосифляне - (15 16 века) последователи Иосифа Волоцкого, сторонники церковного землевладения и владения Церковью другой собственностью. Их противниками были нестяжатели последователи Нила Сорского. Причислив и Иосифа Волоцкого, и Нила Сорского к лику святых … Православный энциклопедический словарь

иосифляне - иосифл яне, ян, ед. ч. янин, а … Русский орфографический словарь

С пор двух духовных течений - «иосифлян» и «нестяжателей» на рубеже XV-XVI столетий является апогеем внутрицерковных противоречий означенного периода, совпавшим с рядом жизненно важных событий в истории нашего Отечества. Вместе с тем, многие аспекты духовных исканий тех лет остаются актуальными, так как, с одной стороны, они оставили глубокий след в нашем менталитете, а с другой, Русская Православная Церковь и сегодня ими руководствуется в своей повседневной жизни.

Прежде всего, необходимо охарактеризовать историческую ситуацию в Русской земле на данном этапе, т. к. Церковь никогда не отделяла себя от судеб страны. Более того, именно с благословения и при прямом участии деятелей Церкви вершились многие из основных событий.

XV век во многом явился знаковым для Московского государства. Прежде всего, это внешнеполитические успехи возрождённой после монголо-татарского разорения Руси. Минул век с момента кровавой сечи на поле Куликовом, и великому князю Московскому Ивану III в 1480 г. удалось довести до логического конца то, что начал Дмитрий Донской - окончательно юридически закрепить полную независимость от неминуемо распадающейся на ряд ханств Золотой Орды. «Народ веселился; а митрополит уставил особенный ежегодный праздник Богоматери и крестный ход июня 23 в память освобождения России от ига монголов: ибо здесь конец нашему рабству».

Одновременно с достижением этой цели, Москва преуспела в исторической миссии по собиранию русских земель в единое централизованное государство, обойдя в этом процессе своих конкурентов. Несмотря на то, что во второй четверти XV столетия Северо-Восточную Русь поразила жестокая междоусобная феодальная война, московские князья сумели подчинить своему влиянию Тверь, Новгород и ряд других удельных территорий, а также отбить обширную часть западных русских земель у Великого княжества Литовского.

Кроме того, на мировой арене произошло ещё одно событие, очень сильно повлиявшее на мировоззрение русских людей, духовную и политическую ситуацию на Руси. В 1453 г. под ударами турок-османов пала Византийская империя, а точнее, тот осколок, который от неё остался в виде Константинополя с пригородами. Московская Русь осталась фактически единственным в мире независимым православным государством, ощущая себя островом в чужеродном море. Вместе с византийской царевной Софьей Палеолог и двуглавым орлом, в качестве государственного герба, на Русь, в сознание её общества, постепенно проникла идея о преемственности власти русского князя от константинопольского императора и о Москве как последней и истинной хранительнице веры православной.

Эта идея была сформулирована в кругах Церкви. Монах Филофей был не первым, кто её высказал, но в его посланиях Василию III и Ивану IV она прозвучала наиболее громогласно и уверенно: «Единая ныне Соборная Апостольская Церковь Восточная ярче солнца во всём поднебесье светится, и один только православный и великий русский царь во всём поднебесье, как Ной в ковчеге, спасшийся от потопа, управляет и направляет Христову Церковь и утверждает православную веру». Концепция «Москва - третий Рим» надолго определила духовные приоритеты России в мире, а в тот период упрочила внешнеполитическое положение нашей страны в Европе и на Востоке. Даже в официальном титуловании в отношении великих князей стали всё чаще использовать византийский термин «царь», т. е. император, хотя русские монархи переняли не все традиции Византии, а главным образом только христианскую веру и институт Православной Церкви. Так, идея византийской вселенскости замкнулась внутри «всея Руси», а многие элементы древнегреческой философии, языка и римской античности и вовсе были отринуты.

Религиозная ситуация в Северо-Восточной Руси в XV - начале XVI вв. оставалась крайне сложной и неоднозначной. Громко заявили о себе сразу несколько проблем. Попытка Константинопольской патриархии привлечь и подготовить Русскую Церковь к Ферраро-Флорентийской унии с католиками привела к низложению митрополита Киевского и всея Руси Исидора (грека по происхождению) и открыла возможность Русской Церкви с 1448 г. избирать для себя самостоятельно митрополитов из своих же соотечественников. Опасаясь перспектив подчинения латинской вере «в Москве преисполнились решимостью нарушить воображаемые права над Русской Церковью патриарха-униата». De-facto Русская Православная Церковь стала независимой от Константинополя, а московские князья ещё больше приобрели влияние на её политику.

Вместе с тем, уже через десять лет, с 1458 г. начался длительный период административного разделения единой Русской Православной Церкви на Московскую и Киевскую митрополии, соответственно сферам влияния Русского государства и Великого княжества Литовского (куда входили южные и западные районы бывшей Киевской Руси).

Так обстояли дела во внешнецерковных отношениях. В XV столетии Церковь с новой силой повела самую решительную борьбу с остатками древнерусского язычества, а также с появившимися на Руси влиятельными ересями. Впоследствии, по методам решения этих вопросов, «нестяжатели» и «иосифляне» круто разойдутся.

Язычество и его пережитки всё ещё продолжали представлять для Церкви серьёзную проблему. О влиянии языческих пережитков на русских людей в начале XV века говорит документ того периода «Слово некоего христолюбца...», который указывает на высокий уровень двоеверия, а то и закоренелого язычества в пределах Руси. В частности, неизвестный автор отмечает пристрастие к языческим обрядам и суевериям даже образованных христиан: «И делают это не только невежи, но и просвещённые - попы и книжники». К тому же, целый ряд северных финно-угорских народов, включённых в орбиту Русского государства, пребывал в язычестве, и в XIV-XVI веках шла активная миссионерская деятельность Церкви по их обращению в христианство.

В этот же период времени на Русь проникают опасные религиозные доктрины, являвшиеся, фактически, не просто ересями, а иногда и вероотступничеством. Особенно сильное влияние приобрели так называемые ереси стригольников и жидовствующих. Учение первых имело своими корнями попавшее на Русь из Болгарии ещё в домонгольский период, сильно видоизмененное манихейство богомилов, основанное на древнем восточном дуализме.

Другое учение попало во второй половине XV века в Новгород с запада вместе с нашедшими там убежище свободомыслящими польско-литовскими евреями. Их догматика содержала в себе призыв вернуться к истинной вере времён Спасителя, а точнее, к религиозному опыту первых сект иудео-христиан с большой долей собственно иудейской религии, смешанной с рационалистическими идеями западных предтеч протестантизма. Поскольку всё это преподносилось с позиций критики достаточно большой части православного клира, не отвечающего предъявляемым к нему требованиям и погрязшего в мздоимстве, пьянстве и распутстве, то ереси эти нашли отклик в сердцах не только простых людей, но даже светской и духовной аристократии. Более того, даже сам Иван III, после покорения Новгорода в 1479 году, «был очарован талантами и обходительностью хитроумных вольнодумцев-протопопов. Он решил перевести их в свою столицу». На какое-то время приверженцы секты получили возможность влиять на власть и государственные дела, однако вскоре их деятельность была объявлена вне закона, а оказывавший им покровительство митрополит Зосима был отстранён от власти, обвинённый официально в «непомерном питии».

В такой не простой обстановке появились и всё больше начали нарастать споры внутри самой Церкви по духовно-нравственным ориентирам. На рубеже XV-XVI столетий они оформились в две группировки - «иосифлян» и «нестяжателей», которые не противостояли друг другу и не вели к расколу Церкви, но в полемике искали пути дальнейших духовных приоритетов в новой сложившейся действительности. Сами термины «иосифляне» и «нестяжатели» имеют более позднее происхождение, чем указанные события, и связаны с именами двух светил православной мысли данного периода, чьими трудами во многом Церковь живёт и руководствуется и сегодня - это преподобные и , окружённые своими выдающимися последователями.

Какова же сущность разногласий между ними? Спорных вопросов было много, но центральными оставались вопросы о церковной земельной собственности и об устройстве монашеской жизни. Историк Н. М. Никольский написал в конце 1920-х гг. в Советской России очень критический труд по истории Церкви (что называется - в духе времени), но даже с ним нельзя не согласиться по поводу того, что Церковь в указанный период была очень крупным землевладельцем. Например, как сообщает тот же М. Н. Никольский, Иван III, ослабляя новгородскую вольницу, подверг секуляризации и местные церковные земли, отобрав у Церкви только в 1478 году 10 владычных волостей и 3 из 6-ти монастырских землевладений. Огромные богатства нередко приводили к большим соблазнам неправедного распределения доходов с земель и личного обогащения церковных начальников, что отрицательно сказывалось на всём авторитете Церкви. В результате внутри Церкви остро встал вопрос о необходимости землевладения и обогащения Церкви (особенно монастырей) вообще.

По этому поводу «нестяжатели» во главе с преп. Нилом Сорским (получившие также название «заволжские старцы»), унаследовавшие византийскую традицию исихазма, имели строгое мнение об отсутствии какого-либо имущества не только у отдельного монаха, но и у обители в целом. Идея христолюбивой нищеты запрещала членам скитов «быть владельцами сел и деревень, собирать оброки и вести торговлю», в противном случае, иной образ жизни не соответствовал евангельским ценностям. Сама же Церковь виделась «нестяжателями» как духовный пастырь общества с правом независимого мнения и критики княжеской политики, а для этого нужно было как можно меньше зависеть от богатых пожалований светской власти. Понимание монастырской жизни «нестяжатели» усматривали в аскетическом молчании, уходе от мирских забот и в духовном самосовершенствовании иноков.

Несколько по-иному смотрели на проблему монастырского землевладения «иосифляне». Крайне негативно относясь к личному обогащению, они поддерживали богатство монастырей как источник социальной благотворительности и православного образования. Монастыри соратников преподобного Иосифа тратили громадные, по тем временам, средства на поддержание нуждающихся. Один только основанный им Успенский Волоцкий монастырь ежегодно тратил на благотворительность до 150 рублей (корова тогда стоила 50 копеек); материальную поддержку получали свыше 7 тысяч жителей окрестных деревень; при монастыре кормилось около 700 нищих и калек, а в приюте содержалось до 50 детей-сирот. Такие большие затраты требовали больших денег, которые Церковь, сохраняя свою независимость, могла получать самостоятельно, без княжеских подаяний.

В отношении к еретикам Иосиф Волоцкий был более суров, чем «нестяжатели», имевшие мнение, что с еретиками следует дискутировать и перевоспитывать их. Нил Сорский высказывался за отказ от репрессий в отношении еретиков, а раскаявшиеся в заблуждениях вообще не должны были подлежать наказаниям, так как судить людей вправе только Бог. В противоположность такой точке зрения, опираясь на русские и византийские источники церковного права, Иосиф решительно заявляет: «Где они, говорящие, что нельзя осуждать ни еретика, ни вероотступника? Ведь очевидно, что следует не только осуждать, но предавать жестоким казням, и не только еретиков и вероотступников: знающие про еретиков и вероотступников и не донёсшие судьям, хоть и сами правоверны окажутся, смертную казнь примут». Такие резкие заявления преподобного и явные симпатии «иосифлян» к католической инквизиции в XIX столетии дали основание некоторым либералам свести роль Иосифа только до вдохновителя будущих репрессий Ивана Грозного. Однако несостоятельность такого суждения доказали не только церковные историки, но даже исследователи советского периода. Вадим Кожинов называет это «чистейшей фальсификацией», приводя в доказательство, например, тот факт, что «главный обличитель жестокостей Ивана IV митрополит всея Руси святитель Филипп был верным последователем преподобного Иосифа». В ересях Иосиф видел не только угрозу православной вере, но и государству, что следовало из византийской традиции «симфонии», т. е. паритетного сотрудничества светской и церковной властей как двух сил одного тела. Он не боялся выступать против еретиков как обычных уголовных преступников даже тогда, когда им благоволили Иван III и некоторые заблуждающиеся церковные иерархи.

Немаловажными представляются расхождения мнений «нестяжателей» и «иосифлян» по вопросу о роли и обязанностях православного монарха. «Нестяжатели» видели монарха справедливым, укрощающим свои страсти (гнев, плотские похоти и т. д.) и окружающим себя добрыми советниками. Всё это тесно перекликается с концепцией «заволжских старцев» о личном духовном росте. «Согласно же Иосифу Волоцкому, главная обязанность царя, как наместника Божия на земле, - забота о благосостоянии стада Христова», обширные полномочия главы государства перекликаются с не меньшими обязанностями перед Церковью. Государь сравнивался в своей земной жизни с Богом, поскольку имел над людьми высшую власть. Иосиф Волоцкий предлагает соотносить личность монарха Божественным законам, как единственному критерию, «позволяющим отличить законного царя от тирана», что по сути предполагает в определённой ситуации неповиновение подданных своему государю, не соответствующему таким качествам.

Понятно, что по таким причинам Иван III, нуждавшийся в землях для служилого дворянства, вначале симпатизировал «нестяжателям». Однако по мере разоблачения ереси жидовствующих, он начал прислушиваться и к авторитету преподобного Иосифа, хотя желание прибрать к рукам церковные земли великий князь высказывал до самой смерти. Такому стремлению способствовало устранение или отживание мешавших ранее внешних факторов - «зависимость Русской митрополии от Константинопольского патриархата, тесный союз митрополитов с московскими князьями, ордынская политика предоставления тарханов на владения Церкви, наконец, постоянная поддержка церковных институтов, которой пользовался великий князь в борьбе с уделами». В конце концов, прения двух духовных течений, выражавшиеся в многочисленных письмах и посланиях оппонентов, нашли свой выход на церковном соборе 1503 года.

Решения собора подвели, своего рода, первый итог спора двух внутрицерковных течений. Сторонники Нила Сорского и Иосифа Волоцкого (сами они также присутствовали на соборе) взаимно осудили ересь жидовствующих и прочее отступничество от православной веры. При этом «нестяжатели» выступили против преследования еретиков, но их позиция оказалась в меньшинстве. Что касается церковного землевладения, то «иосифлянам» его удалось отстоять, мотивируя свое право «Константиновым даром» и другими юридическими актами православных (и не только) монархов, подтверждавшими дарения и неприкосновенность церковных земель от времён византийского императора Константина Великого (IV век н. э.). Активно принимавший участие в работе собора Иван III пытался провести секуляризацию земель Церкви в обмен на денежную компенсацию и хлебное содержание (что привело бы Церковь к падению авторитета и поставило бы её в сильную зависимость от княжеской власти), но внезапно поразившая его тяжёлая болезнь остановила это, казавшееся вполне реальным, событие.

Таким образом, «иосифляне» одержали победу в борьбе за неотчуждаемую церковную собственность, а великокняжеской власти пришлось искать новые пути сосуществования с Церковью в следующем двадцатилетии. Между тем, духовный образ инока и его личное нестяжание, а также многие элементы монастырского общежития по образцу Нила Сорского, окончательно утвердились собором в монашеской жизни.

Спор «нестяжателей» и «иосифлян» продолжился после собора и смерти преподобных Нила и Иосифа. Постепенно «иосифляне» взяли верх, особенно после 1522 года, когда их представители стали неизменно занимать митрополичий престол. В отношении некоторых видных «нестяжателей» начались притеснения, в результате чего «мирный» этап споров закончился, и к середине XVI столетия многие скиты «заволжских старцев» опустели. И всё же это нельзя назвать противостоянием, т. к. сам спор носил характер истинного христианского смирения. Так, А. В. Карташёв подчёркивает, что «тихая бесшумная победа „иосифлян“ очень показательна. Показательно и тихое, пассивное отступление „нестяжательства“». В Западной Европе, например, несколько подобный духовный спор вылился в Реформацию с её 150-летними кровопролитными религиозными войнами.

Одержавшие верх «иосифляне», не отринув лучшего от нестяжательства, утвердили Церковь как самостоятельный, независимый от светской власти институт, но наметили при этом тесное сотрудничество с государством, приблизив последующую «симфонию» в их отношениях. В то же время, в исторической перспективе, постоянное усиление абсолютной власти монархии привело к её желанию подчинить критический голос Церкви своим интересам, что и реализовал в XVIII столетии Пётр I.

Идейная борьба конца XV — начала XVI века выразилась не только в ересях, она также затронула и официальную православную церковь, которая была вынуждена реагировать на указанные выше явления. Часть духовенства стала на путь ужесточения позиций по отношению к ересям и расширения церковной власти в противовес светской. Вокруг новгородского архиепископа Геннадия уже в конце XV века группировались воинствующие церковники, которые настроились на беспощадную борьбу с ересью по примеру «шпанского» (испанского) короля. В кружке Геннадия развивались идеи о превосходстве церковной власти над светской и о незыблемости монастырского землевладения. В «Повести о белом клобуке» говорилось, что белый клобук (символ власти новгородского архиепископа) попал в Новгород из Рима, а этот клобук «честнее» царского венца, т.е. царская власть должна подчиниться церковной.

Учеником и последователем Геннадия был игумен Волоколамского (Волоцкого) монастыря Иосиф Санин (Волоцкий). Его основной труд «Книга на еретиков», получившая в XVII веке название «Просветитель», и другие публицистические сочинения посвящены критике воззрений новгородских и московских еретиков, обоснованию положений воинствующих церковников (в особенности защите монастырского землевладения). В последние годы своей жизни волоцкий игумен попытался упрочить союз воинствующих церковников с великокняжеским правительством. Путем установления строжайшей дисциплины в монастырях, поднятия внешнего благочестия и подавления всякого вольнодумия Иосиф Волоцкий и его последователи (иосифляне) стремились поднять пошатнувшийся авторитет церкви.

К таким взглядам на царскую власть Иосиф пришел не сразу. Вначале иосифляне поддерживали удельно княжескую оппозицию и выступали против великокняжеской власти, стремившейся к секуляризации церковных земель. На соборе 1503 года они выступили против проекта ликвидации монастырского землевладения, который выдвигали нестяжатели (о них речь пойдет ниже), поддержанные Иваном III. Нуждаясь в помощи сильной церковной организации для борьбы с еретическими движениями, Иван III уступил в этом вопросе: «стяжательские» требования иосифлян были удовлетворены. Взамен Иван III заручился поддержкой со стороны церкви.

На соборе 1504 года иосифляне добились осуждения еретиков и расправы над ними. С этого момента иосифляне поддержали идею о божественном происхождении царской власти, выдвинутой их идейным вождем Иосифом Волоцким.

Иосифлянин Филофей, старец одного из псковских монастырей, в годы правления Василия III развил идею об исторической преемственности власти московских государей от византийских императоров. Эта теория («Москва — третий Рим») сыграла важную роль в формировании официальной идеологии русского самодержавия. Согласно этой теории, в мире существует вечное по своей духовной сущности государство — Рим; земные его очертания могут меняться и могут носить разные названия. Рим — это наиболее могущественное государство мира. Первый Рим — это древняя Римская империя, которая со временем закоснела в грехах и по Божьему помыслу была уничтожена варварами. Второй Рим — его преемница Византийская империя. Ее грех — заключение с католиками Флорентийской унии 1439 года, после чего Божьим наказанием стал захват ее турками. После этого третьим Римом как единственным крупным оплотом православия стала Москва, которая является столицей не только могущественного государства, но и оплотом духа и нравственности — «земной опорой небесных добродетелей», которая должна стоять вечно. Как писал Филофей, «два Рима падоша, а третий стоит, а четвертому не бывать». Теория «Москва — третий Рим», несмотря на ее определенную оригинальность и завершенность, не является уникальным явлением. Например, похожая теория была у захвативших Константинополь турок, они также называли свою страну Римом (Румом), а самих себя — румийцами. Это название использовали и их восточные соседи.

Из среды иосифлян вышли многие высшие церковные иерархи XVI века: митрополит Даниил, ростовский архиепископ Вассиан (брат Иосифа Волоцкого), епископы Савва Слепушкин, Вассиан Топорков (племянник Иосифа Волоцкого), Акакий, Савва Черный и др. Близко примыкал к иосифлянам митрополит Макарий. Как внутрицерковное движение иосифлянство просуществовало до XVII века.

Иные по сравнению с иосифлянами пути церковной реформы предлагал Нил Сорский, выходец из дьяческой семьи Майковых. Побывав в молодости на Афоне в Греции, Нил обосновался на реке Соре в Заволжье (отсюда его последователей иногда называют «заволжскими старцами»), где начал проповедовать свое учение. Взгляды Нила Сорского формировались под сильным влиянием средневековых мистиков, он отрицательно относился к внешнему благочестию и настаивал на необходимости аскетизма и нравственного самосовершенствования. В отличие от иосифлян, преданных каждой букве церковной литературы, Нил Сорский требовал критического подхода к церковным писаниям. Его последователи возражали против иосифлянских жестокостей по отношению к еретикам, а заволжские скиты часто становились очагами ересей. Учение Нила Сорского было использовано идеологами боярства и прежде всего Вассианом Патрикеевым, который отстаивал мысль о необходимости секуляризации недвижимого имущества церкви.

Открытое столкновение Иосифа Волоцкого и Нила Сорского произошло на церковном соборе 1503 года, на котором Нил Сорский, поддержанный Иваном III, поставил вопрос о секуляризации церковных владений (отсюда последователей Нила называют нестяжателями). Иосифлянское большинство собора решительно отвергло предложение о ликвидации монастырского землевладения. Иван III, как уже сказано, стал в этом споре на сторону иосифлян.

Борьба иосифлян и нестяжателей продолжалась. На церковном соборе 1531 года полемика завершилась осуждением учения нестяжателей.

Максим Грек и Нестяжатели

Годы правления Василия III (1505 — 1533) были временем дальнейшего укрепления великокняжеской власти. Решительной борьбе с вельможным боярством предшествовал период, когда Василий III пытался в своей секуляризационной политике опереться на нестяжателей и увеличить свой домен. Он приблизил к себе Вассиана Патрикеева. Специальным уложением было запрещено жителям ряда районов Русского государства, а также потомкам ярославских, суздальских и стародубских князей продавать и давать на «помин души» свои вотчины в монастыри без ведома великого князя. В 1511 году митрополитом стал близкий к нестяжателям Вар-лаам, который для исправления богослужебных книг вызвал с Афона ученого монаха Максима Грека (гуманист-грек Михаил Триволис), в свое время находившегося под влиянием Савонаролы.

На Руси Максим Грек стал видным публицистом, воспринявшим нестяжательские идеи Вассиана Патрикеева. Однако сближение Василия III с нестяжателями оказалось кратковременным, ибо оказалось в противоречии с основной линией великокняжеской власти, направленной на ограничение боярского своеволия. Нестяжатели и их союзники — бояре — не склонны были поддерживать самодержавные устремления московских государей. В 1522 году вместо Варлаама, попавшего в опалу, митрополитом московским стал ученик Иосифа Волопкого, глава иосифлян Даниил, горячий сторонник укрепления великокняжеской самодержавной власти. В 1525 году правительство раскрыло заговор, во главе которого стоял один из придворных деятелей — Берсень-Беклемишев. Он выступал в защиту привилегий феодальной знати и возмущался тем, что «государь наш запершись самтрете у постели всякие дела делает», с боярами, как прежде, не советуясь. Берсень-Беклемишев был казнен, началось преследование нестяжателей. В 1525 и 1531 годах дважды подвергался осуждению Максим Грек, которого заточили в монастырь. В 1531 году после судебного разбирательства попал в заточение и Вассиан Патрикеев, вскоре после этого скончавшийся.

(осифляне, осифовляне), именование пострижеников Иосифова Волоколамского в честь Успения Пресв. Богородицы муж. мон-ря , в XVI в. составлявших влиятельную группу среди рус. духовенства. В исторической лит-ре начиная с посл. трети XIX в. термин «иосифляне» употребляется для обозначения сторонников направления в рус. общественной мысли, оформившегося в полемическом противостоянии нестяжателям , последователей прп. Иосифа Волоцкого.

Непосредственными предшественниками И. были сподвижники и ближайшие ученики прп. Иосифа Волоцкого - постриженики и насельники Пафнутиева Боровского в честь Рождества Пресв. Богородицы мон-ря . Ядро братии Иосифова Волоколамского мон-ря при его создании в 1479 г. составили 7 монахов, вместе с прп. Иосифом ушедших из Боровской обители. Это были родные братья прп. Иосифа Вассиан II (Санин) и Акакий, племянники прп. Иосифа Досифей и Вассиан (Топорковы), старцы прп. Герасим Чёрный , Кассиан Босой , Кассиан Младый. В период странствий по монастырям прп. Иосиф длительное время жил в Кирилловом Белозерском в честь Успения Пресв. Богородицы монастыре , игуменом которого являлся постриженик прп. Пафнутия Нифонт (впосл. епископ Суздальский). Когда Нифонт занимал Суздальскую кафедру, к нему обратился с посланием прп. Иосиф Волоцкий, назвав его «главой всем нам». Можно предполагать, что при назначении прп. Иосифа игуменом Боровского мон-ря протекцию ему составил др. постриженик прп. Пафнутия - Ростовский архиеп. св. Вассиан I (Рыло) , бывший духовником вел. кн. Иоанна III Васильевича . В дальнейшем общение между братией Боровской обители и братией Волоколамского монастыря, как о том свидетельствуют наблюдения за рукописной традицией, в частности за синодиками, сохранялось. Немалую часть Иосифо-Волоколамского патерика составляют повести прп. Пафнутия Боровского.

Административная и церковно-политическая деятельность И.

осуществлялась на 3 главных поприщах: в качестве игуменов Волоколамского мон-ря, в качестве настоятелей др. крупнейших рус. мон-рей, на архиерейских кафедрах. Устав прп. Иосифа способствовал созданию в Волоколамской обители сплоченного монашеского братства. Высокий уровень образования и духовной дисциплины, поддерживавшийся в мон-ре на протяжении большей части XVI в., а также корпоративная солидарность побуждали И., занявших епископские кафедры, способствовать продвижению пострижеников Волоколамского мон-ря на высокие посты.

В XVI в. в Волоколамском монастыре сменилось не менее 20 игуменов. Во 2-й пол. столетия сравнительно недавно основанная обитель заняла высокое 19-е место в «Лествице духовных властей» (РГБ. Вол. № 564. Л. 85). при этом по степени влиятельности Волоколамская обитель в XVI в. не уступала крупнейшим мон-рям - Троице-Сергиеву и Кириллову Белозерскому. Игумены Иосифова Волоколамского мон-ря были участниками важнейших церковных и земских соборов. В 1566 г. игум. Лаврентий в числе других духовных лиц подписал соборный приговор о продолжении войны с Великим княжеством Литовским (СГГД. Т. 1. № 192), в 1571 г. игум. Леонид был в числе поручителей за кн. И. Ф. Мстиславского (Там же. № 196), в 1580 г. игум. Евфимий подписал приговор церковного Собора (Там же. № 200), игум. Левкий поставил подпись под решением церковного Собора 1589 г. (Там же. Т. 2. № 59), соборную грамоту об избрании на царство Бориса Феодоровича Годунова подписал игум. Геласий (ААЭ. Т. 2. № 7), грамоту об избрании на царство Михаила Феодоровича Романова - игум. Арсений (СГГД. Т. 1. № 203). Настоятели Иосифова мон-ря регулярно посещали царскую резиденцию в Александровской слободе и походные станы Иоанна IV Васильевича . В 1-й пол. XVI в. Волоколамская обитель в судебном отношении подчинялась вел. князю или его дворецкому, о чем свидетельствуют грамоты вел. князей Василия III Иоанновича 1522 г. (АФЗХ. Т. 2. № 87), Иоанна IV 1534 г. (Там же. № 130 и др.). Действие таких грамот было аннулировано решениями Собора 1551 г. (см. «Стоглав»), но при этом, видимо, подчинение игумена и братии Новгородскому архиепископу не произошло. Так, в грамоте 1556 г. царя Иоанна IV указывается, что игумена и братию судит Московский митр. свт. Макарий «по новому соборному уложению» (Там же. № 261). Хотя в дек. 1563 г. была установлена подсудность волоцкой братии Новгородскому архиепископу (Там же. № 302), в 1578 г. царь Иоанн IV подчинил монастырь своему суду (Там же. № 367; после разгрома Новгорода в 1570 Волоцкая десятина вошла в состав митрополии). Неизвестно, сохранялось ли такое положение при преемниках Иоанна Грозного.

На протяжении XVI в. 24 постриженика Волоколамского мон-ря занимали 19 архиерейских кафедр и столько же раз становились архимандритами и игуменами влиятельнейших мон-рей. Последнее обстоятельство было продиктовано стремлением духовных и светских властей сделать обязательной ступенью карьеры выходцев из Иосифова Волоколамского мон-ря сан игумена или архимандрита в одной из авторитетных обителей: в Новоспасском московском в честь Преображения Господня , в Симоновом Новом московском в честь Успения Пресв. Богородицы , в Угрешском во имя свт. Николая Чудотворца и др. мон-рях. Численное преобладание среди епископата XVI в. выходцев из сравнительно молодой Волоколамской обители имело политическое значение, к-рое хорошо осознавалось современниками. Мон. Досифей (Топорков) писал об основанной прп. Иосифом монашеской общине: «Аще и последи всех начало прият, но многих превзыде, великим же сравнаяся» (Надгробное слово. 1865. С. 171).

Еще при жизни прп. Иосифа 2 его сподвижника заняли архиерейские кафедры: брат преподобного Вассиан в 1506-1515 гг. являлся Ростовским архиепископом (с 1502 он был архимандритом московского Симонова мон-ря), ученик Иосифа Симеон (Стремоухов) 21 авг. 1509 г. стал епископом Суздальским. 27 февр. 1522 г. на митрополичью кафедру был возведен игум. Волоколамского мон-ря Даниил , к-рый способствовал поставлению в епископы насельников своей обители. 30 марта 1522 г. на Тверскую кафедру был поставлен постриженик Иосифова мон-ря Акакий, 2 апр. 1525 г. во епископа Коломенского был хиротонисан племянник прп. Иосифа Вассиан (Топорков), 20 февр. 1536 г. епископом Смоленским стал др. постриженик Иосифова мон-ря - Савва (Слепушкин). 16 марта 1539 г. на Смоленской кафедре его сменил также постриженик Волоколамского мон-ря Гурий (Черлёного-Заболоцкий) , к-рый, возможно, являлся настоятелем Симонова (1526-1528) и Пешношского (с 1529) мон-рей. (А. А. Зимин причислял к И. также Митрофана, хиротонисанного в февр. 1507 во епископа Коломенского, Нила Грека, занимавшего Тверскую кафедру в 1509-1521, Досифея (Забелу) , к-рый 23 янв. 1508 был возведен на Крутицкую кафедру. Однако эти иерархи не являлись пострижениками Волоколамского мон-ря, их не следует причислять к И. на том лишь основании, что они не были оппонентами прп. Иосифа и поддерживали его в нек-рых вопросах.)

Об особых симпатиях вел. кн. Василия III к И. свидетельствуют частые поездки правителя в Волоколамский монастырь, выбор в 1530 г. волоцкого старца Кассиана Босого восприемником новорожденного наследника Иоанна, а также обстоятельства смерти и похорон вел. князя. Именно митр. Даниил вопреки возражениям бояр настоял на предсмертном пострижении Василия III. Церемонией погребения руководили старцы Волоколамского мон-ря: «Начаша его наряжати старцы осифовскые, а великого князя стряпчих отослаша» (ПСРЛ. Т. 6. С. 275). В период регентства Елены Васильевны Глинской (дек. 1533 - 3 апр. 1538) митр. Даниил активно поддерживал политику правительства. Митрополит привел к присяге малолетнему Иоанну IV и Елене Глинской братьев Василия III и бояр. По благословению митрополита был предпринят поход на Литву (нояб. 1534), осуществлено строительство Китай-города в Москве. В 1537 г., во время мятежа удельного кн. Андрея Ивановича Старицкого, митр. Даниил поддержал регентшу. После прихода к власти боярской группировки князей Шуйских 2 февр. 1539 г. митр. Даниил был сведен с престола и до кончины жил в Волоколамском мон-ре. Кандидатура на пост митрополита др. выходца из Иосифовой обители - игум. Феодосия , настоятеля Варлаамиева Хутынского в честь Преображения Господня мон-ря , не была поддержана. Во главе Русской Церкви встал постриженик Троице-Сергиева мон-ря свт. Иоасаф (Скрипицын) . При нем был сведен с Коломенской кафедры Вассиан (Топорков) (1542).

Наибольшее влияние И. имели в 1542-1563 гг., когда митрополичью кафедру занимал постриженик Пафнутиева Боровского монастыря свт. Макарий, почитавший прп. Иосифа. Митр. Макарий одобрил Житие прп. Иосифа и службу ему и включил в Великие Четьи-Минеи сочинения волоцкого игумена: «Книгу на новгородских еретиков» («Просветитель») и духовную грамоту. 18 июня 1542 г. Новгородским архиепископом был поставлен постриженик Волоколамского мон-ря Феодосий. В 40-х гг. XVI в. бывш. насельники обители становились настоятелями важнейших русских монастырей: в 1542 г. Трифон (Ступишин) был назначен игуменом Пешношского монастыря, в 1543 г. Савва (Чёрный) стал архимандритом Симонова монастыря, игум. Иосифова монастыря Нифонт (Кормилицын) в сане архимандрита возглавил Новоспасский монастырь. 24 февр. 1544 г. Савва (Чёрный) был хиротонисан во епископа Крутицкого, Трифон (Ступишин) занял пост архимандрита Симонова мон-ря. В кон. 1549 г. архим. Нифонт (Кормилицын) сопровождал царя Иоанна IV в походе на Казань, в ближайшее окружение провожавшего царя до Владимира митр. Макария входили Крутицкий еп. Савва (Чёрный) и архим. Симонова мон-ря Трифон (Ступишин) (ПСРЛ. Т. 13. 1-я пол. С. 157, 159). 10 марта 1549 г. Трифон был поставлен епископом в Суздаль, а его преемником в Симоновом монастыре стал брат Алексий (Ступишин). В Полоцком походе 1563 г. царя Иоанна IV сопровождал среди др. лиц волоцкий игум. Леонид (ПСРЛ. Т. 13. С. 347).

Ко времени Стоглавого Собора 1551 г. постриженики Волоколамской обители занимали 5 из 10 рус. архиерейских кафедр (Новгородский архиеп. Феодосий, епископы Савва Крутицкий, Гурий Смоленский, Трифон Суздальский, Акакий Тверской). По-видимому, отстаивание на Соборе Новгородским архиеп. Феодосием церковного землевладения навлекло на него неудовольствие светских властей и вызвало его отставку в мае 1551 г.; вскоре, до 18 июня того же года, оставил свой пост Суздальский еп. Трифон (Ступишин). В мае 1553 г. царь Иоанн IV посетил Пешношский мон-рь и беседовал с жившим там на покое племянником прп. Иосифа Вассианом (Топорковым).

По наблюдениям Зимина, «там, где правительство нуждалось в крутых мерах для подчинения недавно присоединенных территорий, на важнейшие церковные должности назначались постриженики Волоцкого монастыря» (Зимин. 1977. С. 307). 3 (или 7) февр. 1555 г. архиереем на новоучрежденную Казанскую кафедру был поставлен игум. Иосифова мон-ря св. Гурий (Руготин) . В помощь архиеп. Гурию были даны волоцкий старец Герман (Ленков) и волоцкий постриженик свт. Герман (Садырев-Полев) , ставший настоятелем Свияжского в честь Успения Пресв. Богородицы мон-ря . Преемниками свт. Гурия на Казанской кафедре из числа пострижеников Иосифова мон-ря были свт. Герман (Садырев-Полев; 1564-1567), Лаврентий (1568-1574), Тихон (Хворостинин ; 1575-1576) и Иеремия (1576-1581). В период архиепископства Иеремии произошло обретение Казанской иконы Божией Матери . В 1563 г. на Полоцкую архиепископскую кафедру был назначен бывш. Суздальский еп. Трифон (Ступишин).

Другой важнейшей кафедрой, которая длительное время замещалась И., была Крутицкая (Сарская и Подонская); Крутицкие епископы являлись ближайшими помощниками митрополитов. После еп. Саввы (Чёрного; 1544-1554) Крутицкую кафедру в 1554-1558 гг. занимал Нифонт (Кормилицын), в 1565-1568 гг.- бывший игум. Иосифова монастыря Галактион. Последним Крутицким епископом из числа волоцких пострижеников был Симеон (ок. 1580-1582).

После ухода с митрополичьей кафедры Афанасия царь Иоанн IV предлагал Казанскому архиеп. Герману (Садыреву-Полеву) возглавить Церковь, но тот отказался одобрить опричные порядки и в нояб. 1567 г. был убит. Согласно Житию митр. Филиппа, архиеп. Герман был единственным иерархом, к-рый поддержал свт. Филиппа в конфликте с царем. Волоколамский мон-рь в годы опричнины не пострадал, с ним была связана семья такого видного опричника, как Малюта Скуратов. Однако царь перестал посещать мон-рь, его поездки туда возобновились лишь в 1573 г. Насельники обители в посл. четв. XVI в. редко возводились на епископские кафедры, вслед. этого влияние И. ослабело. В кон. 1585 г. Ростовский архиеп. Евфимий позволил себе презрительные высказывания в адрес И. В ответ единственный в то время иерарх из числа И.- Рязанский еп. Леонид подал челобитную царю Феодору Иоанновичу , в к-рой просил защитить волоцких пострижеников от оскорблений (АИ. Т. 1. № 216). Возможно, в связи с этим была составлена «выписка» «О начале Иосифова монастыря, и преподобном игумене Иосифе… и которые по нем игумены бых, и где на властех бых» (РГБ. Вол. № 564. Л. 73). В «выписке» названы имена 14 игуменов после основателя Волоколамского мон-ря и указаны сроки их настоятельства. В ответ на челобитную Рязанского архиерея правительство свело с кафедр как Евфимия, так и Леонида, показывая, что оно не желает конфликтов в среде высшего духовенства. Патриарх св. Иов наряду с канонизацией прп. Иосифа Волоцкого занимался и прославлением прп. Максима Грека - оппонента И. По-видимому, разделение рус. духовенства на партии в 1-й пол. XVI в. к кон. столетия стало забываться. После Смутного времени Волоколамский мон-рь потерял значение церковно-политического центра. В XVII в. из его братии вышел единственный иерарх: 8 февр. 1685 г. архим. Александр был хиротонисан во епископа Великоустюжского.

Отношение к еретикам

Одним из обвинений, выдвигавшимся в адрес прп. Иосифа и его последователей, была жестокость по отношению к еретикам. Прп. Иосиф отказывался принимать в христ. общину раскаявшихся еретиков и предлагал отправлять их в заточение, при этом преподобный осуждал практику заточения еретиков в мон-рях. Нераскаявшиеся еретики, по мнению волоцкого игумена, подлежали смертной казни. Жесткость его позиции была обусловлена представлением о том, что раскаяние еретиков часто бывает ложным и они продолжают распространять лжеучения, а это, по мнению прп. Иосифа, ведет к гибели гос-ва, примеры чему он приводил в своих сочинениях.

По свидетельству еп. Саввы, против прп. Иосифа в этом вопросе выступили мн. епископы и старцы: «Начаша Иосифа многыми хулами и поношенми укаряя, глаголюще: яко Иосиф не велит кающыхся на покаяние приимати» (ВМЧ. Сент. 1-13. Стб. 474). По нашему мнению, самым ранним полемическим сочинением, в к-ром выражено несогласие со взглядами прп. Иосифа относительно наказания еретиков, является текст, опубликованный Б. М. Клоссом, к-рый ошибочно атрибутировал его прп. Иосифу (Клосс Б. М. Неизвестное послание Иосифа Волоцкого // ТОДРЛ. 1974. Т. 28. С. 350-352). Анонимный автор в ответ на призыв к участию в преследовании лжеучителей пишет о Божием долготерпении, приводя примеры из ветхозаветной истории, и советует своему адресату возложить надежды на Бога (Алексеев. 2008. С. 36-38). Сочинением, направленным против позиции прп. Иосифа в вопросе об отношении к еретикам, является «Ответ кирилловских старцев» (Казакова Н. А., Лурье Я. С. Антифеодальные еретические движения на Руси XIV - нач. XVI в. М.; Л., 1955. С. 510-513), который исследователи датируют кон. 1504 г. (Казакова. 1960. С. 176-179) или временем не ранее 1507 г. (Лурье. 1960. С. 424; Он же. Рец. на кн.: Казакова Н. А. Очерки // История СССР. 1972. № 4. С. 165-166). В «Ответе...» опровергаются аргументы прп. Иосифа в пользу необходимости казни еретиков. Не исключена вероятность того, что инициатором «Ответа...» был живший на покое в Кирилловом Белозерском мон-ре митр. Зосима , к-рого обвиняли в причастности к ереси жидовствующих и у к-рого поэтому были основания опасаться за свою судьбу в случае применения к еретикам смертной казни. Ответом прп. Иосифа Волоцкого на выступление его противников стало «Послание о соблюдении соборного приговора 1504 г.» 1504/05 г. (Казакова, Лурье. Антифеодальные еретические движения на Руси. 1955. С. 503-510).

Не позднее 1511 г. в полемику с прп. Иосифом вступил Вассиан (Патрикеев), ставший «великим временным человеком» при дворе вел. кн. Василия III. Из Послания прп. Иосифа дворецкому В. А. Челяднину следует, что Вассиан составлял послания, в которых уподоблял Иосифа еретику Навату (Послания Иосифа Волоцкого. 1959. С. 227). Сочинением, в котором Иосиф сравнивался с еретиком Наватом, является «Слово на «Списание Иосифа»», где опровергаются аргументы 13-го Слова «Книги на новгородских еретиков» о необходимости казнить еретиков (Анхимюк Ю. В. Слово на «Списание Иосифа» - памятник раннего нестяжательства // Зап. ОР РГБ. М., 1990. Вып. 49. С. 115-146). Подробное опровержение взглядов Иосифа в связи с конфликтом по делу Новгородского архиеп. Серапиона содержится в «Ответе неизвестного» на послание прп. Иосифа И. И. Третьякову (Послания Иосифа Волоцкого. 1959. С. 336-366). Помимо главной темы - доказательства правоты Серапиона и неправоты волоцкого игумена там присутствует также осуждение монастырского землевладения и позиции прп. Иосифа в отношении наказания еретиков. По предположению Зимина, автором «Ответа неизвестного» мог быть Вассиан (Патрикеев) (Там же. С. 273; ср.: Анхимюк. Слово на «Списание Иосифа». 1990. С. 135). В сер. XVI в. против т. зр. прп. Иосифа, касавшейся казни еретиков, выступил игум. Троице-Сергиева мон-ря Артемий. Он критиковал «Книгу на новгородских еретиков», осуждал казни еретиков, отрицал действенность поминальных служб по закоренелым грешникам и др. установления, важные для И.

Жесткая позиция прп. Иосифа в этом вопросе не была реализована И., активно участвовавшими в судах над еретиками и своими противниками в сер. XVI в. В 1553 г. по поручению царя и митр. Макария розыск о ереси Матвея Башкина и др. проводили старцы Волоколамского мон-ря Герасим (Ленков) и Филофей (Полев); Башкин был осужден на заточение в Волоколамском монастыре. В процессе суда в причастности к ереси Башкина был обвинен Артемий, который в янв. 1554 г. был осужден и сослан в Соловецкий в честь Преображения Господня монастырь . До 1557 г. в ходе нескольких судебных процессов осуждению подверглись близкие к Артемию Иоасаф (Белобаев), прп. Феодорит Кольский, чернец Иона, свящ. Аникей Киянский из Кириллова Новоезерского мон-ря, а также изобличенный в еретичестве Феодосий Косой . Оставил свою кафедру близкий к нестяжателям Рязанский еп. Кассиан , «похуливший» на Соборе «Книгу на новгородских еретиков», в защиту которой выступили царь и митрополит.

У чение о Б ожественной природе царской власти

по мнению мн. историков, занимало центральное место во взглядах И. Однако знакомство с теорией и практикой И. позволяет прийти к выводу, что их представление о царской власти соответствовало визант. учению о симфонии властей и разделялось представителями различных направлений общественной мысли в России. И. наряду с противником прп. Иосифа митр. Зосимой («Изложение пасхалии», 1492) и не принадлежавшим к И. псковским мон. Филофеем (послания вел. кн. Василию III) последовательно осуществляли перенос представления о визант. императоре как о главе всего христ. мира на Московского вел. князя (затем царя). Из посланий прп. Иосифа Волоцкого и деятельности его последователей видно, что в то время считалась нормой византийская, отличная от древнерусской, практика, когда правитель созывал церковные Соборы, председательствовал на них, своими указаниями организовывал их работу. В связи с конфликтом с Новгородским архиеп. Серапионом прп. Иосиф Волоцкий обратился к вел. князю, и тот созвал Собор и распоряжался на нем. Преподобный просил разрешения вел. князя писать против Вассиана (Патрикеева). В сочинениях прп. Иосифа Волоцкого красной нитью проходит положение, что важнейшая функция светской власти - защита общества от еретиков. При этом прп. Иосиф призывал не повиноваться правителю, отступающему от христ. учения, ставил в пример К-польских патриархов Германа и Никифора, боровшихся с императорами-иконоборцами.

Распространенное в историографии мнение о том, что И. были апологетами рус. самодержавия во всех его проявлениях, базируется во многом на тенденциозных высказываниях их противников. Большое влияние на историографию проблемы оказала «История о великом князе Московском» кн. Курбского, где проведено противопоставление нестяжателей, ставящих преданность убеждениям выше требований власти, и И.- стяжателей, заискивавших перед светской властью. Кн. Курбский обвинял сведенного с кафедры Коломенского еп. Вассиана (Топоркова) в том, что тот внушил молодому царю Иоанну IV мысль не держать советников «ни единаго мудрейшаго собя, понеже сам еси всех лутчши» (РИБ. Т. 31. Стб. 212). Т. о., племянник прп. Иосифа обвинялся в подталкивании царя к опричнине. Ранее Вассиан (Патрикеев) адресовал прп. Иосифу Волоцкому упрек: «Почему еси дворянин великого князя?» (Послания Иосифа Волоцкого. 1959. С. 348).

Между тем известные факты деятельности И. свидетельствуют о другом. Стремясь на постах церковных иерархов поддерживать российских самодержцев, И. твердо отстаивали интересы и права Церкви в ее отношениях с властью, в т. ч. традиц. право печалования о находившихся в опале. За противодействие светской власти лишился кафедры Новгородский архиеп. Феодосий, из-за неприятия опричнины был убит Казанский архиеп. Герман (Садырев-Полев). В решениях Собора 1551 г., принятых с санкции иосифлянского большинства, нашли отражение усилия И. во главе с митр. Макарием отстоять определенную автономию Церкви перед лицом гос. власти. По всей видимости, под влиянием митр. Макария Иоанн IV включил в решения Стоглавого Собора многочисленные тексты о неприкосновенности церковного суда и церковных владений. В «Стоглаве» зафиксированы решения, направленные на воспитание общества, приходского духовенства, на укрепление монастырской дисциплины, на создание церковных структур, способных содействовать переменам в обществе.

Митр. Макарий активно использовал сочинения прп. Иосифа, трактующие вопросы взаимоотношений светских и церковных властей (ДАИ. Т. 1. № 25, 39). В 1547 г. нек-рые положения из 2-го послания прп. Иосифа «на еретики» были включены в чин венчания царя Иоанна IV (Там же. № 39, 145).

И. неверно считают причастными к разработке концепции «Москва - Третий Рим» (см., напр.: Карташев. Очерки. Т. 1. С. 414; Замалеев А. Ф., Овчинникова Е. А. Еретики и ортодоксы: Очерки древнерус. духовности. Л., 1991. С. 88). Синицына убедительно показала, что И. не имели отношения к разработке этой доктрины (Синицына Н. В. Третий Рим: Истоки и эволюция рус. средневек. концепции. М., 1998. С. 245, 330). В то же время выработке представлений о Москве как о центре христ. мира в значительной мере способствовал Русский хронограф, составленный Досифеем (Топорковым). Здесь древнерус. летопись была впервые соединена в одно целое с визант. хрониками и древнерус. история стала выступать как заключительный раздел всемирной истории. Хронограф, созданный в Иосифовом Волоколамском мон-ре, завершался сообщением о падении К-поля, далее говорилось о покорении турками мн. христ. царств, кроме России, значение которой в мире, напротив, возросло.

И. в историографии

А. С. Павлов сформулировал представление о прп. Иосифе как о главном идеологе неотчуждаемости церковного имущества (Павлов А. С. Исторический очерк секуляризации церковных земель в России. Од., 1871. Ч. 1. С. 55-60). Это мнение попытался опровергнуть В. Н. Малинин, к-рый полагал, что И., как и их противники, в отношении церковных имений не преследовали «строго определенную политическую доктрину» (Малинин. 1901. С. 640).

Др. стороной учения и деятельности И. историки считали безоговорочную поддержку московских самодержцев «во всех спорных делах своего времени» (Николаевский. 1868; Жмакин. 1881. С. 21-78). И. П. Хрущов писал, что «учение Иосифа Волоцкого, изложенное в обширных главах «Просветителя», воспитало убеждения Ивана Грозного» (Хрущов. 1868. С. 265). В дальнейшем приоритет был отдан не изучению взглядов последователей прп. Иосифа, но оценочным суждениям о нравственном характере И., к-рым приписывали ненависть к противникам и раболепство перед властью (Костомаров Н. И. Рус. история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. М., 1990P. Кн. 1. С. 380; Голубинский. История РЦ. Т. 2/1. С. 875). В исторической литературе неоднократно подчеркивалась поддержка (или неосуждение) митр. Даниилом сомнительных с т. зр. норм христ. морали действий вел. князя (нарушения крестоцелования, насильственного развода). Деятельность И. характеризовалась как «консервативно-формальное направление» в общественной мысли, в то время как нестяжатели объявлялись представляющими «направление критическое, нравственно-либеральное» (Жмакин. 1881. С. 107). Утвердилось мнение, что прп. Иосиф и его последователи не являлись сколько-нибудь самостоятельными мыслителями (Жмакин В. И., прот. Борьба идей в России в 1-й пол. XVI в. // ЖМНП. 1882. Ч. 220. № 4. Отд. 2. С. 147-150; Пыпин А. Н. Вопросы древнерус. письменности: Иосиф Волоцкий и Нил Сорский // ВЕ. 1894. Кн. 6. С. 746; Милюков П. Н. Очерки по истории рус. культуры. П., 1931. Т. 2. Ч. 1. С. 29). Во многом этот подход был обусловлен тем обстоятельством, что историки Церкви в XIX в. искали ответ на вопрос о причинах подчинения Церкви государству в эпоху Петра I Алексеевича и готовы были видеть одну из причин в «иосифлянской традиции», как они ее понимали. Исключением стали работы М. А. Дьяконова и В. Е. Вальденберга, в к-рых были впервые оценены как оригинальные взгляды прп. Иосифа Волоцкого на взаимоотношения духовных и светских властей (Дьяконов М. А. Власть московских государей. СПб., 1889. С. 92-129; Вальденберг В. Е. Древнерус. учения о пределах царской власти. Пг., 1916. С. 201-215).

Негативные оценки И. были усилены в историографии советского периода, взгляды И. оценивались с позиций вульгарного социологизма. Н. М. Никольский считал прп. Иосифа Волоцкого выразителем враждебного великокняжеской власти «религиозного сознания боярско-княжеского класса» (Никольский Н. М. История Рус. Церкви. М., 1930. С. 65). Деятельность И. получила преимущественное раскрытие в качестве идеологов московского самодержавия и была охарактеризована как прогрессивная в работах И. У. Будовница, И. П. Ерёмина и др. (Будовниц И. У. Рус. публицистика XVI в. М.; Л., 1947. С. 100; История рус. лит-ры. М.; Л., 1946. Т. 2. Ч. 1. С. 309). В работах Зимина и Лурье политическая идеология И. характеризовалась как выражающая интересы крупных духовных феодалов, к-рые на 1-м этапе деятельности находились в оппозиции к великокняжеской власти, а затем стали главными идеологами самодержавия (Зимин А. А. О политической доктрине Иосифа Волоцкого // ТОДРЛ. 1953. Т. 9. С. 159-177; Он же. 1977. С. 238, 246; Лурье. 1960. С. 480-481). Согласно указанной т. зр., прп. Иосиф выступал идеологом крупного монастырского землевладения, а его последователи, «поддерживая в своей повседневной политической деятельности власть московских государей... вместе с тем охраняли и свои собственные корпоративные интересы, определявшиеся в конечном счете программой сильной воинствующей церкви, которая стремилась стать своеобразным государством в государстве, а по возможности и высшей санкцией государственной деятельности вообще» (Зимин. 1977. С. 281).

Мыслители рус. эмиграции оценивали историческое значение И. неоднозначно. Г. П. Федотов , о. Г. Флоровский , И. К. Смолич , о. Иоанн (Кологривов), о. А. Шмеман и др. считали И. сторонниками социальной организации и уставного благочестия, враждебными началам духовной свободы и мистической жизни, их победа в споре с нестяжателями расценивалась как «трагедия русской святости» (Федотов Г. П. Святые Др. Руси. М., 1990 3. С. 187; Флоровский. Пути русского богословия. 1937. С. 19-21; Smolitsch I. Russisches Mönchtum. Würzburg, 1953; Иоанн (Кологривов), иером. Очерки по истории рус. святости. Брюссель, 1961. С. 194; Шмеман А., прот. Ист. путь православия. М., 1993р; Бердяев Н. А. Русская идея. СПб., 2008. С. 36). Положительное значение социального служения И. подчеркивали В. В. Зеньковский , А. В. Карташёв и др. (Зеньковский В. В. История рус. философии. Л., 1991. Т. 1. Ч. 1. С. 48-50; Карташев. Очерки. Т. 1. С. 407-414).

В зарубежной историографии наиболее широко распространено мнение о том, что И. являлись творцами идеологии теократического абсолютизма (Medlin W. Moscow and East Rome: A Political Study of the Relations of Church and State in Muscovite Russia. Gen., 1952; Stokl G. Die politische Religiostat des Mittelalters und die Entstehung des Moskauer Staates // Saeculum. Münch., 1951. Bd. 2. H. 3. S. 393-416; Idem. Zur Geschichte des russisches Mönchtums // JGÖ. 1954. Bd. 2. S. 221-231; Szеftеl М. Joseph Volotsky"s Political Ideas in a New Historical Perspective // Ibid. 1965. Bd. 13. N 1. S. 19-29). Новаторство И. в организации заупокойного поминания при разработке дифференцированной системы учета заупокойных вкладов описано Л. Штайндорфом.

Ист.: Горский А. В., прот. Отношения иноков Кирилло-Белозерского и Иосифова Волоколамского мон-рей в XVI в. // ПрТСО. 1851. Ч. 10. С. 502-527; Надгробное слово прп. Иосифу Волоколамскому… инока Досифея (Топоркова) / Подгот.: К. И. Невоструев // ЧОЛДП. 1865. Кн. 2. Прил. С. 153-180; Житие прп. Иосифа, игум. волоколамского, составленное Саввою, еп. Крутицким // Там же. С. 11-76; То же // ВМЧ. Сент. 1-13. Стб. 453-499; Житие прп. Иосифа Волоколамского, сост. неизвестным // ЧОЛДП. 1865. Кн. 2. Прил. С. 77-152; Мат-лы для летописи Волоколамского мон-ря // ЧОИДР. 1887. Кн. 2. Отд. 5. С. 1-128; АФЗХ. Ч. 2; Послания Иосифа Волоцкого / Подгот. текста: А. А. Зимин, Я. С. Лурье. М.; Л., 1959; Das Speisungsbuch von Volokolamsk: Eine Quelle zur Sozialgeschichte russischer Kloster im 16. Jh. / Hrsg. L. Steindorff et al. Köln; Weimar; W., 1998; Древнерус. патерики: Киево-Печерский патерик. Волоколамский патерик / Изд. подгот.: Л. А. Ольшевская, С. Н. Травников. М., 1999; Синодик Иосифо-Волоколамского мон-ря: (1479-1510-е гг.) / Подгот. текста и исслед.: Т. И. Шаблова. СПб., 2004.

Лит.: Хрущов И. П. Исследование о сочинениях Иосифа (Санина), прп. игумена Волоцкого. СПб., 1868; Николаевский П. Ф., прот. Рус. проповедь в XV и XVI вв. // ЖМНП. 1868. Ч. 138. № 4. С. 92-177; Невоструев К. И. Рассмотрение книги И. Хрущова // Отчет о 12-м присуждении наград гр. Уварова. СПб., 1870. С. 84-186; Жмакин В. Ф., прот. Митр. Даниил и его сочинения. М., 1881; Голубинский. История РЦ. Т. 2/1; Малинин В. Н. Старец Елеазарова мон-ря Филофей и его послания. К., 1901; Прп. Иосиф, Волоколамский чудотворец, и основанный им Иосифо-Волоколамский мон-рь. М., 1915; Тихомиров М. Н. Монастырь-вотчинник XVI в. // ИЗ. 1938. Т. 3. С. 130-160; Лурье Я. С. Краткая редакция «Устава» Иосифа Волоцкого - памятник идеологии раннего иосифлянства // ТОДРЛ. 1956. Т. 12. С. 116-140; он же. Идеологическая борьба в рус. публицистике кон. XV - нач. XVI в. М.; Л., 1960; Моисеева Г. Н. «Валаамская беседа» - памятник рус. публицистики сер. XVI в. М., 1958; Казакова Н. А. Вассиан Патрикеев и его сочинения. М., Л., 1960; она же. Очерки по истории рус. обществ. мысли: 1-я треть XVI в. Л., 1970; она же. Когда началась полемика нестяжателей с иосифлянами? // Из истории феод. России. Л., 1978. С. 111-115; Зимин А. А. Переписка старцев Иосифо-Волоколамского мон-ря с Василием III // Лингвист. источниковедение. М., 1963. С. 131-135; он же. Из истории феод. землевладения в Волоцком удельном княжестве // Культура Др. Руси. М., 1966. С. 71-78; он же. Борьба дворянства с монастырским землевладением в кон. XVI - нач. XVII в. // Из истории Татарии. Каз., 1968. Сб. 3. С. 109-124; он же. Крупная феодальная вотчина и социально-политическая борьба в России (кон. XV-XVI в.). М., 1977; Клосс Б. М. Иосифо-Волоколамский мон-рь и летописание кон. XV - 1-й пол. XVI в. // ВИД. 1974. Вып. 6. С. 107-125; Синицына Н. В. Нестяжательство и ереси // ВНА. 1987. Вып. 25. С. 62-79; она же. Спорные вопросы истории нестяжательства, или О логике ист. доказательства // Спорные вопросы отечественной истории XI-XVIII вв. М., 1990. С. 250-254; Колычева Е. И. Аграрный строй России в XVI в. Л., 1988; она же. Правосл. мон-ри 2-й пол. XV-XVI вв. // Монашество и мон-ри в России, XI-XX вв. М., 2002. С. 81-115; Steindorff L. Commemoration and Administrative Techniques in Muscovite Monasteries // Russian History = Histoire russe. Pittsburg, 1995. T. 22. N 3. P. 285-306; он же [Штайндорф]. Поминание усопших как общее наследие зап. средневековья и Др. Руси // «Сих же память пребывает во веки»: Мат-лы междунар. конф. М., 1997. С. 41-48; idem. Monastic Culture as a Means of Social Disciplining in Muscovite Russia - a Common European Feature // Mesto Rossii v Evrope = The Place of Russia in Europe: Materials of Intern. Conf. Bdpst, 1999. P. 108-112; Чернов С. З. Волок Ламский в XIV - 1-й пол. XVI в.: Структуры землевладения и формирование военно-служилой корпорации. М., 1998; Пигин А. В. Волоколамские произведения XVI в. о смерти // Дергачевские чт.-2000: Рус. лит-ра: Нац. развитие и региональные особенности. Екатеринбург, 2001. Ч. 1. С. 167-171; он же. О лит. контактах Иосифо-Волоколамского и Павлова Обнорского мон-рей в 1-й пол. XVI в. // ВЦИ. 2006. № 1. С. 99-107; Плигузов А. И. Полемика в Рус. Церкви 1-й трети XVI ст. М., 2002; Гревцова О. А. Правовые идеи нестяжателей и иосифлян в области гос.-церк. отношений // Гос. строительство и право. М., 2003. Вып. 3. С. 104-110; Dykstra T. E. Russian Monastic Culture: «Josephism» and the Iosifo-Volokolamsk Monastery, 1479-1607. Münch., 2006; он же [Дайкстра]. Иноческие имена в Московской Руси и проблемы идентификации их обладателей: На мат-ле источников Иосифо-Волоколамского мон-ря, 1479-1607 // Именослов: Ист. семантика имени / Сост.: Ф. Б. Успенский. М., 2007. Вып. 2. С. 238-298; Алексеев А. И. Когда началась полемика «иосифлян» и «нестяжателей» // Нил Сорский в культуре и книжности Др. Руси: Мат-лы междунар. науч. конф. СПб., 2008. С. 29-40; он же. Сочинения Иосифа Волоцкого в контексте полемики 1480-х - 1510-х гг. СПб., 2010.

А. И. Алексеев